ВВЕДЕНИЕ

В начале 2020-х гг. на фоне осложнения международной военно-политической обстановки в мире обостряется глобальное технологическое противостояние между США и Китаем. В 2022 г. его главным направлением стало производство полупроводников (или «чипов», как часто называют некоторые виды полупроводников, включая микросхемы памяти). Полупроводники – необходимый компонент электроники всех видов. Стив Бланк, известный американский специалист в сфере высоких технологий, считает, что в XXI в. контроль над производством передовых чипов может оказаться равноценным контролю над поставками нефти в XX столетии. Страна, которая контролирует производство полупроводников, якобы сможет подавлять военную и экономическую мощь других государств [1].

США, которые стремятся ограничить возможности развития Китая, могут лишить его доступа к передовым чипам, используя многократно применявшийся ранее механизм экспортного контроля¹. При этом их партнеры и союзники, которым Вашингтон будет диктовать, какие товары они не смогут поставлять в КНР, будут обречены на экономические потери, а также перестройку торговых и инвестиционных потоков. От торговой войны США и Китая страдают глобальные цепочки поставок, а заградительные меры Вашингтона в отношении КНР уже давно рикошетом сказываются на третьих странах². Показательным примером здесь может стать Республика Корея.

ЮЖНАЯ КОРЕЯ НА МИРОВОМ РЫНКЕ ПОЛУПРОВОДНИКОВ

Мировое производство полупроводников функционирует на основе глобальной цепочки поставок, ключевые звенья которой контролируют США и некоторые из их союзников. В Америке сконцентрирована разработка чипов, а их производство невозможно без специального оборудования из Европы. При этом базы изготовления самых передовых полупроводников расположены в Восточной Азии, где крупнейшим игроком является Тайвань, а следом за ним – Республика Корея.

В корейском языке есть пословица: «В битве китов у креветок спины трескаются». И в разворачивающемся американо-китайском конфликте в борьбе за будущее полупроводниковой промышленности Республика Корея оказывается в своеобразной «вилке» между интересами своего военно-политического союзника и поставщика технологий (США), с одной стороны, и главного торгового партнера (КНР) – с другой.

Полупроводники – это одна из основных категорий международной специализации Южной Кореи. В 1970-е гг. в РК открывались заводы, которые в рамках субподряда производили чипы для лидеров рынка из США и Японии. Сейчас Южная Корея сама входит в число мировых лидеров полупроводниковой промышленности. Компании Samsung Electronics и SK Hynix являются одними из ведущих производителей чипов в мире (на них приходится около 50% мирового рынка карт памяти NAND и DRAM). В 2021 г. экспорт южнокорейских полупроводников составил $128 млрд (доля на мировом рынке – 18,4%)³.

Пользуясь преимуществами свободной торговли, южнокорейские ТНК создали глобальные цепочки поставок полупроводников, привязанные к Китаю и США. Однако низкий уровень локализации производства оборудования, материалов и компонентов сделал эту отрасль экономики РК крайне уязвимой перед лицом внешних потрясений. Главным партнером по экспорту и импорту корейских полупроводников является Китай. На КНР и Гонконг вместе приходится около 60% всего экспорта чипов из РК, значительная часть которого представлена полуфабрикатами, предназначенными для сборки на производственных мощностях в Китае. При этом основные поставки оборудования и деталей для производства полупроводников идут из США, Японии, Нидерландов и Сингапура [2]. Южнокорейские компании оказываются в зависимости от нескольких американских, японских и европейских разработчиков чипов и поставщиков оборудования.

Выстраивая конкурентоспособные цепочки поставок, южнокорейские полупроводниковые гиганты серьезно вложились в создание производственных баз в Китае. По данным Министерства торговли, промышленности и энергетики РК, Samsung Electronics инвестировал $17,1 млрд в Китай за 1997–2020 гг. (для сравнения: за этот же период вложения компании в производство полупроводников в США составили лишь $3,8 млрд). У SK Hynix вообще нет заводов в Америке, а Китай – единственное зарубежное направление с накопленными инвестициями в производство в объеме $24,9 млрд⁴.

ПОЛУПРОВОДНИКОВЫЙ АЛЬЯНС И САНКЦИИ В ОТНОШЕНИИ КИТАЯ

В 2021 г. Вашингтон выдвинул идею формирования полупроводникового альянса Chip 4 во главе с США с целью обеспечения безопасности глобальных цепочек поставок полупроводниковой продукции. Правительства стран-участниц должны будут контролировать субсидирование отрасли, а также координировать проведение совместных научно-исследовательских и опытно-конструкторских работ. РК было предложено присоединиться к этому блоку наряду с Японией и Тайванем. Однако Китай – крупнейший потребитель южнокорейских полупроводников – расценивает альянс как нарушение правил международной торговли и выступает против него.

Южная Корея с самого начала не испытывала восторга от новой американской идеи, поскольку её крупнейшие производители отнюдь не горели желанием делиться своими коммерческими секретами с конкурентами из других стран в процессе ведения совместных исследований. Опасаясь негативной реакции Китая, Сеул пытался донести до Пекина свою позицию, что полупроводниковый альянс не будет направлен против КНР. Однако введение односторонних американских рестрикций в отношении поставок некоторых категорий чипов в Китай осенью 2022 г. показало, какую в действительности цель преследуют организаторы альянса.

7 октября 2022 г. администрация Байдена опубликовала пакет мер экспортного контроля, запрещающих продажу китайским компаниям передовых полупроводников и оборудования для их производства⁵, если они были созданы с использованием американских технологий, без получения экспортной лицензии США⁶. По оценкам экспертов, рестрикции могут существенно замедлить развитие полупроводниковой промышленности Китая, тормозя тем самым прогресс КНР в области искусственного интеллекта, беспилотных автомобилей, кибербезопасности, медицины и фармацевтики, климатического моделирования и многих других сфер [3].

Американские санкции (хотя официально они и не были так названы) создали новые риски для южнокорейских компаний, имеющих производство в КНР. В частности, Samsung Electronics изготавливает около 40% своих карт памяти NAND на заводе в Сиане (провинция Шэнси), а его конкурент SK Hynix производит до 50% своих чипов DRAM в Уси (провинция Цзянсу)⁷. И хотя обе южнокорейские компании получили годовую отсрочку от новых американских мер для своих заводов в Китае, это лишь дает им время на поиск вариантов минимизации ущерба. А в перспективе корейцы не смогут модернизировать и развивать свои китайские мощности.

ЧЕМ ЭТО ГРОЗИТ ЭКОНОМИКЕ РК

На фоне роста мировых цен на сырье и кризиса глобальных цепочек поставок экспортно ориентированная экономика РК уже оказалась в сложном положении. После кризиса 2008–2009 гг. у Южной Кореи был стабильный профицит внешнеторгового баланса, что позитивно влияло и на курс национальной валюты. Однако в 2022 г. (по состоянию на октябрь) накопленный дефицит внешней торговли РК превысил $30 млрд. Это крупнейший в истории страны показатель. Дефицит накапливался несколько месяцев, ослабляя курс южнокорейской национальной валюты (с января по октябрь 2022 г. она потеряла около 17% по отношению к доллару США)⁸. Если курс воны продолжит снижаться, а иностранные инвесторы потеряют уверенность в южнокорейской экономике, страна может оказаться на пороге кризиса. При этом значительный объем накопленных валютных резервов (более $400 млрд) дает РК необходимую подушку безопасности, не имея которой в 1997 г., страна быстро погрузилась в пучину Азиатского финансового кризиса [4].

Для Южной Кореи потеря такой подушки будет достаточно болезненной, т.к. на Китай приходится около четверти всего внешнеторгового оборота РК. При этом США не готовы предлагать какие-либо значимые экономические компенсации страдающим от односторонних мер Вашингтона партнерам. Пример с Законом о сокращении инфляции (Inflation Reduction Act), в результате которого южнокорейские электромобили существенно теряют в конкурентоспособности на американском рынке, это хорошо показал. Американцы обещали учесть озабоченности компаний из РК, однако в реальных действиях и поправках к закону это пока не отразилось.

Сокращение экспорта полупроводников в Китай, а также снижение мировых цен на чипы под влиянием американских санкций может подстегнуть рост дефицита внешнеторгового баланса РК. В подобных условиях часть южнокорейских экспертов считают естественным и необходимым увеличение инвестиций в открытие производств в США, в т.ч. за счет переноса из КНР, поскольку корейский бизнес не может больше полагаться на китайский рынок и производственные базы⁹. В Соединенных Штатах же создаются условиях для привлечения иностранных инвестиций. Администрация Байдена объявила о масштабном пакете помощи для развития полупроводниковой промышленности.

В августе 2022 г. был принят «Закон о чипах» (CHIPS and Science Act), предполагающий многомиллиардное государственное финансирование и льготы с целью расширения производства полупроводников на территории США. При этом получатели федеральных субсидий не смогут расширять или модернизировать свое производство передовых чипов (с техпроцессом лучше 28 нм)¹⁰ в Китае в течение 10 лет¹¹. Таким образом, Вашингтон хочет заманить крупнейших производителей на территорию США, одновременно не позволяя им содействовать прогрессу КНР в области современных полупроводников.

Какова же позиция Пекина? Китайцы называют Соединенные Штаты «главным внешним вызовом» для китайско-южнокорейских отношений и призывают своих партнеров в Сеуле не поддаваться давлению, продолжая развивать двусторонние связи «стабильно и в долгосрочной перспективе»¹². Зависимость КНР от Южной Кореи достаточно велика, т.к. 45% китайского импорта микросхем памяти приходится на РК. В подобных условиях Китай вряд ли пойдет на существенные ограничения поставок корейских полупроводников. Непрямые же меры, например ограничения на работу южнокорейских заводов в КНР, могут привести к увеличению издержек для соответствующих компаний, снижая их конкурентоспособность¹³.

Льготы и субсидии в США с целью привлечь инвестиции производителей полупроводников усиливают давление на правительство РК. Южнокорейское руководство опасается выноса отечественных производств за рубеж и предлагает свой пакет помощи, чтобы повысить конкурентоспособность страны в цепочках поставок. План правительства включает введение дополнительных налоговых льгот, чтобы стимулировать развитие научных исследований и вложения в строительство заводов по производству полупроводников в Южной Корее. Кроме того, намечается открытие образовательного центра для подготовки 150 тыс. инженеров в течение 10 лет, чтобы помочь корейским компаниям снизить зависимость от импортных материалов, комплектующих и оборудования в полупроводниковой области с 70% до 50%¹⁴.

Однако этого может оказаться недостаточно в условиях усиливающейся глобальной конкуренции и масштабных пакетов помощи со стороны правительств других стран. В отличие от законодателей США, южнокорейские парламентарии пока не могут договориться о более значительных мерах поддержки полупроводниковой промышленности своей страны. Проекты соответствующих законов (K-Chips Acts) всё еще находятся в Национальном собрании, а парламентский Комитет по финансам и экономике не спешит с обсуждением налоговых льгот для инвестиций в производство чипов. Местные наблюдатели считают, что депутаты, слишком занятые межпартийной борьбой, не осознают важности этого вопроса для будущего экономики страны¹⁵.

ПОЛУПРОВОДНИКИ КАК МАРКЕР СТОЯЩИХ ПЕРЕД СЕУЛОМ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОБЛЕМ

Ситуация в области производства чипов наглядно свидетельствует об изменении глобальных условий для стратегии развития внешнеэкономических связей РК. В период холодной войны южнокорейская экономика ориентировалась на США и Японию как на своих главных торговых партнеров. После установления дипломатических отношений с Китаем в 1992 г. РК стала быстро наращивать двусторонний товарооборот с ним, а чэболи (южнокорейские мегакорпорации, такие как Samsung, Hyundai, LG и SK Group) успешно открывали в КНР свое производство, стремясь повысить конкурентоспособность на мировом рынке. В результате Поднебесная заняла место основного торгового партнера Южной Кореи, экономическая интеграция с которым стала одним из факторов роста ВВП страны.

В условиях наступления «Новой холодной войны» и нарастающего американо-китайского противостояния Сеул становится перед необходимостью выбора новой эффективной стратегии. Как отмечает Иэн Бреммер в своей статье в Foreign Affairs, наступило время, когда геополитика всё сильнее стала влиять на экономические расчеты, а страны будут «углублять интеграцию с друзьями» и «ослаблять зависимость от недругов» [5]. «Южнокорейская мечта» – жить спокойно и богатеть за счет развития многовекторных внешних связей – становится всё более трудноосуществимой в суровых реалиях стремительно меняющегося мира.

В подобных условиях на действия правительства РК могут оказывать влияние следующие факторы.

Во-первых, собственно экономические соображения. Вынужденная трансформация глобальных цепочек добавленной стоимости будет требовать от Сеула идти по пути диверсификации экспортных и импортных рынков, замещая «менее надежные» на более стабильные и перспективные. При этом «дрейф от Китая» не сможет быть быстрым, учитывая высокий уровень торговой зависимости стран друг от друга. В частности, перенос производства чипов из Китая в США или даже в саму РК потребует огромных инвестиций, учитывая разницу в уровне цен и зарплат в них по сравнению с КНР. Неизбежный рост издержек на фоне и без того обостряющейся глобальной конкуренции между производителями полупроводников лишь обострит для РК проблему обеспечения конкурентоспособности этой важнейшей для экономики страны отрасли.

Во-вторых, это прошлый опыт взаимодействия с США и Китаем по вопросам, ущемляющим экономические интересы Сеула. Южные корейцы на переговорах традиционно стараются минимизировать ущерб для своих производителей, быстро приспосабливаясь к новым условиям торговли. Здесь как пример можно привести модификацию Соглашения о свободной торговле между РК и США (KORUS FTA) по инициативе администрации президента Трампа в 2018 г. [6] Несмотря на внесенные под давлением США поправки, существенно снизить дефицит в торговле с РК Вашингтону не удалось: в 2017 г. он составил почти $18 млрд, в 2019 г. сократился до $11,5 млрд, а в 2021 г. увеличился до $22,7 млрд¹⁶. Таким образом, несмотря на ухудшение условий из-за пересмотра KORUS FTA, корейцы смогли быстро приспособиться и вновь нарастить экспорт в США.

Другой пример – реакция Пекина на действия РК, если они напрямую противоречат национальным интересам Китая. Достаточно вспомнить 2016 г., когда Пекин ввел против Сеула ряд экономических мер в ответ на решение о размещении американской системы противоракетной обороны THAAD. По некоторым оценкам, эти неформальные санкции стоили южнокорейской экономике около $9 млрд, поскольку ряд фирм из РК были вынуждены покинуть Китай, а количество туристов из КНР в Южную Корею сократилось более чем в 2 раза¹⁷. При этом, поскольку меры носили неофициальный характер, то противодействовать им правительству РК было очень тяжело. В полупроводниковом контексте нельзя забывать о ключевой роли Китая в поставках некоторых видов стратегического сырья (прежде всего, редкоземельных металлов) для производства чипов¹⁸, а также о программе КНР по развитию собственного производства микросхем.

Третий фактор – внутриполитическая ситуация в Южной Корее. Пришедший к власти в 2022 г. президент Юн Сок Ёль является открытым сторонником укрепления союза с США, а также улучшения отношений с Японией. Во время визита в Сеул в мае 2022 г. президент Байден заявил, что альянс США с Южной Кореей «отходит от чисто военного, превращаясь также в экономический, технологический, торговый», а Юн дополнил высказывание американского коллеги словами о выходе союза на «качественно новый уровень» (см.: [14]). Подобные заверения вкупе с желанием Сеула активнее встраиваться в создаваемые Вашингтоном в Индо-Тихоокеанском регионе структуры (включая Quad, если поступит приглашение) свидетельствуют о стратегическом стремлении РК к еще более тесному сотрудничеству с США [7].

В конце 2017 г. руководство РК заверило Пекин в т.н. «трех нет»: нет дополнительному размещению THAAD на Корейском полуострове, нет участию в региональной системе противоракетной обороны США и нет участию в трехстороннем военном союзе с США и Японией [8]. Однако при нынешнем руководстве в Сеуле подобные гарантии вряд ли можно считать неизменными, учитывая возобновление совместных военных учений США и РК в регионе в 2022 г., а также попытки президента Юна улучшить отношения с Японией. Кроме того, по данным опросов, в южнокорейском обществе нарастают антикитайские настроения, которые при желании могут быть использованы противниками сотрудничества с Поднебесной [8].

Четвертый фактор – военно-политическая ситуация на Корейском полуострове. Её обострение естественным образом толкает Сеул в сторону Вашингтона, заставляя жертвовать экономическими интересами в пользу соображений безопасности. Осенью 2022 г. межкорейские отношения оказались на новой нижней планке. Возобновление американо-южнокорейских военных учений, на которые Пхеньян отвечал ракетными пусками, вновь поставило регион на грань вооруженного столкновения.

Что же может предпринять РК в условиях нарастания американо-китайского противостояния?

Основной целью правительства, вероятно, будет защита наиболее значимых интересов страны, а также попытка минимизировать ущерб от усиливающихся попыток Вашингтона экономически изолировать Китай. Как отмечают российские корееведы К.В.Асмолов и А.В.Соловьев, частью современной политической идентичности РК является «асимметричный альянс с США, в котором Сеул жертвует частью суверенитета для обеспечения своей безопасности» [9]. Каких-либо подвижек в данном вопросе вряд ли стоит ожидать, даже если к власти в РК придут представители оппозиционных сил.

Учитывая совокупность факторов, влияющих на принятие решений в Сеуле, Южная Корея, вероятно, сделает выбор в пользу углубления экономической интеграции с Соединенными Штатами и ослабления зависимости от КНР. При этом в условиях накапливающихся кризисных явлений в экономике РК и надвигающейся глобальной рецессии правительством страны будут приниматься меры по минимизации ущерба.

В ситуации с полупроводниками Сеул, вероятно, будет пытаться выторговать у США отдельные льготы или исключительные условия для своих компаний. Уже полученная отсрочка на 1 год для южнокорейских заводов в Китае является примером такого послабления. В мае 2022 г. РК и США создали рабочую группу под названием Диалог по цепочкам поставок и торговым вопросам (Supply Chain and Commercial Dialogue). Первой задачей этого нового механизма стало обсуждение мер экспортного контроля, введенных в отношении России после начала специальной военной операции на Украине [10]. Однако уже в ноябре 2022 г. на заседании Диалога южнокорейская сторона подняла вопрос о влиянии ограничений Вашингтона в отношении экспорта полупроводникового оборудования в Китай на экономику РК¹⁹. В дальнейшем Сеул продолжит использовать все имеющиеся возможности для лоббирования торговых интересов своих компаний.

В долгосрочной же перспективе южнокорейским ТНК придется перестаивать свое участие в глобальных производственных цепочках под влиянием американского курса на сдерживание Китая. Для бизнеса РК ключевым фактором является стабильность цепочек поставок, что будет вынуждать его следовать за поставщиками технологий и оборудования. Южнокорейские исследовательские институты ожидают дальнейшего укрепления доминирующих позиций развитых стран на мировом рынке высокотехнологичных товаров и рекомендуют правительству активно включаться в новые форматы экономических взаимоотношений во главе с США, включая «полупроводниковый альянс» [11].

Усилия по диверсификации торгово-инвестиционных партнерств РК предпринимает еще с 2000-х гг. В рамках следования стратегии «Китай плюс один» южнокорейские компании активизировали вложения в страны АСЕАН. В результате, например, для Ханоя Южная Корея стала главным инвестиционным партнером [12]. При этом Вьетнам прочно закрепился в списке ключевых торговых партнеров РК. Следующим направлением, важность которого будет только расти, имеет все шансы стать Индия, чье участие в глобальных цепочках добавленной стоимости пока еще не очень велико. В ноябре 2022 г. после трехлетнего перерыва Сеул возобновил переговоры с Нью-Дели о пересмотре действующего торгового соглашения между двумя странами. Одна из целей РК – создание условий для увеличения инвестиций в Индию²⁰.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

С начала XXI в. тесное экономическое сотрудничество с КНР было значимым фактором развития экономики РК. Инвестиции крупных компаний в создание высокотехнологичных производств в Китае способствовали росту международной конкурентоспособности и эффективности корейского бизнеса [13]. Однако в начале 2020-х гг. РК была поставлена перед необходимостью корректировки внешнеэкономической стратегии под влиянием геополитических факторов. Над экономическими расчетами начинают превалировать политические соображения, вынуждающие страну перестраивать сформировавшиеся производственно-сбытовые цепочки под влиянием санкционных ограничений третьих стран. При этом возможности лавирования между интересами США и КНР априори ограничены в силу приоритетности для Сеула военного союза с Вашингтоном.

В целом в формирующейся конфликтной конфигурации нового мирового порядка РК практически безальтернативно уходит в «американский блок», но будет пытаться занять в нём свое место, которое обеспечило бы ей возможности для экономического развития за счет наращивания экспорта, расширения связей с «партнерами по коалиции» и не вовлеченными в конфликт странами.