Везде
Elite mound of the Scythian period in the Middle Don (materials from the excavations in the Devitsa V cemetery)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments Additional materials
Share
QR
Metrics
Elite mound of the Scythian period in the Middle Don (materials from the excavations in the Devitsa V cemetery)
Annotation
PII
S086960630009046-9-1
DOI
10.31857/S086960630009046-9
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Valery Gulyaev 
Occupation: Chief Researcher, Department of theory and methodology
Affiliation: Institute of archaeology RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Semyon Volodin
Occupation: Junior Researcher, Science archive
Affiliation: Institute of archaeology RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Alexander Shevchenko
Occupation: Researcher, Department of scytho-sarmatian archaeology
Affiliation: Institute of archaeology RAS
Address: Russian Federation, Moscow
Edition
Issue 4
Pages
21-39
Abstract

The article is a preliminary publication of the results of excavations in the Devitsa V cemetery conducted by the Don archaeological expedition of the Institute of Archaeology RAS. During the 2019 field season, mound 9 was studied. Under the mound, a Scythian period burial was found in a wooden frame and pillar tomb with dromos. Four individuals were buried in it (all women, as defined anthropologically). Almost all of the Middle Don mounds of the Scythian period were subjected to repeated robbery, however, the grave in mound 9 was plundered only partially. Two burials remained intact and, thus, are of great interest. On the head of one woman, a ceremonial headdress survived consisting of gold plates and rims with pendants – a Scythian kalathos. The other woman was buried with offensive weapons – two spears. Funeral inventory allows dating the complex to the second half of the 4th century BC.

Keywords
Scythians, mound, kalathos, headdress, the Middle Don, the Scythian period, funeral rite
Acknowledgment
This work was carried out with the financial support of the RFBR grant No. 18-09-00159.
Received
01.04.2020
Date of publication
21.12.2020
Number of purchasers
14
Views
877
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1 Донская археологическая экспедиция Института археологии РАН ведет исследования памятников скифской эпохи на Среднем Дону с 1990 г. За этот период было изучено 4 городища и свыше 80 курганов V–IV вв. до н.э. в Воронежской и Белгородской областях. В полевом сезоне 2019 г. Донская экспедиция проводила исследования курганного могильника Девица V на территории Острогожского района Воронежской области (рис. 1, 1). Данный археологический памятник был открыт нашей экспедицией в 2000 г., а работы по его изучению осуществляются с 2010 г. За этот период было раскопано 12 курганов, из которых 11 – эпохи РЖВ и 1 – эпохи бронзы.
2 Курганная группа Девица V расположена на возвышенном участке правого берега р. Девица, в 4,1 км к западу от с. Девица. Памятник состоит из 19 насыпей, которые располагаются двумя параллельными цепочками, идущими в направлении запад-восток (рис. 1, 2). Вся площадь древнего некрополя занята сельскохозяйственными угодьями и интенсивно распахивается на протяжении многих десятков лет.
3 В 2019 г. был раскопан курган № 9 высотой 1,10 м и диаметром 40 м. (рис. 2). В насыпи кургана найдены остатки тризны – развал красноглиняной амфоры, центр производства которой установить не представляется возможным, вместе с костью лошади (определение Е.Е. Антипиной). Под насыпью обнаружено одно погребение, располагавшееся по центру. Могильная яма была окружена мощным валом выкида материковой глины из могилы, имевшего проход в северо-восточной части. Необходимо также отметить интересную деталь погребальной обрядности – пространство между могильной ямой и валом выкида было обмазано по всей площади тонким слоем материковой глины толщиной 1–2 см.
4

Рис. 1. Местоположение и план могильника Девица V: 1 – местоположение могильника, 2 – план могильника. Условные обозначения: а – могильник Девица V; б – грунтовая дорога; в – курганы, раскопанные в 2010–2018 гг.; г – курган, раскопанный в 2019 г.; д – пашня; е – лесополоса. Fig. 1. The location (1) and plan view (2) of the Devitsa V cemetery
5 Погребальная конструкция, ориентированная по линии запад – восток, представляла собой деревянную каркасно-столбовую гробницу (5,07 × 3,65 м) с входом-дромосом с восточной стороны (рис. 3). Ранее дромосы в данном могильнике были встречены в двух курганах: № 10 (располагался с западной стороны) и № 13, где вход примыкал к могильной яме с севера (Гуляев, Шевченко, 2017. С. 73–75, 76–77). Перекрытие могилы состояло из мощных дубовых плах, уложенных крест-накрест на 11 столбов, один из которых располагался в дромосе. Вдоль стенок могильной ямы располагались канавки для деревянной облицовки стен, остатки которой были также зафиксированы на стенках погребения.
6

Рис. 2. Курган № 9. План и восточный фас центральной бровки. Условные обозначения: а – скопление костей животных; б – материковый выкид; в – глиняная обмазка; г – пахотный слой; д – насыпь кургана; е – погребенная почва; ж – гумусированное заполнение могильной ямы; з – материк; и – выкид погребенной почвы. Fig. 2. Мound 9. The plan and the eastern face of the central section
7

Погребение было ограблено в древности; удалось зафиксировать грабительский ход в северной стенке могилы. Однако разграбленной оказалась лишь северная половина ямы, где были захоронены два индивида: женщина 20 – 29 лет и подросток, возможно, тоже женского пола, 13 – 17 лет (определение М.В. Добровольской). Останки погребенных и часть предметов, которые находились в северной части гробницы, оказались разбросанными по заполнению могилы, грабительского хода. Кроме того, при зачистке материкового дна могилы были зафиксированы бронзовые окислы – следы от котла, похищенного грабителями.
8

Рис. 3. План и разрезы могильной ямы в кургане № 9. Условные обозначения: а – остатки травяной подстилки; б – остатки деревянного ложа. Fig. 3. The plan and sections of the tomb in mound 9
9 К сожалению, вопрос о времени совершения ограбления погребения в данном случае решить достаточно трудно. Исходя из характера грабительского подкопа, он был сделан еще в древности, однако уже после обрушения перекрытия могилы, которое могло случиться явно не раньше, чем через 100 – 150 лет со дня возведения кургана, если судить по мощности дубовых столбов. О том, что расхитители проникли в уже заваленную гробницу, говорит тот факт, что южная и западная ее части остались абсолютно нетронутыми, сохранив in situ останки двух индивидов с погребальным инвентарем.
10 Инвентарь северной и восточной частей могилы, несмотря на ограбление, представлен довольно многочисленными предметами вооружения, воинского и конского снаряжения, лепной керамикой (рис. 4).
11 Среди инвентаря в этой части погребения, а также в грабительском лазе на разных уровнях заполнения были найдены 35 железных втульчатых трехлопастных наконечников стрел и один плоский втульчатый наконечник (рис. 4, 13). Датировка наконечников стрел не выходит за пределы середины – второй половины IV в. до н.э. (Мелюкова, 1964. С. 25–32; Савченко, 2004. С. 196–197). Кроме того, в заполнении грабительского хода был найден обломанный чернолаковый арибаллический лекиф с краснофигурной пальметкой (рис. 4, 1). Данные сосуды широко известны на территории Северного Причерноморья и датируются в пределах второй – третьей четверти IV в. до н.э. (Morgan, 2004. P. 167–168; Рукавишникова, Егорова и др., 2019. С. 464).
12 Среди элементов упряжи можно отметить бронзовую литую усеченно-конусовидную ворворку, верхушка которой украшена рельефным ободком, а поверхность – косой насечкой (рис. 4, 6). Данную ворворку можно было бы отнести ко второму типу, выделенному Е.И. Савченко (Савченко, 2009. С. 283). Однако ее отличает орнамент поверхности, который имеет аналогии с орнаментом ворворок из кургана 7 могильника у с. Дубовой и кургана 4 могильника Колбино I (Березуцкий, 2006. С. 141–147; Савченко, 2001. С. 82–85).
13 К предметам конского снаряжения также относится небольшая бронзовая литая бляшка со щитком полушаровидной формы, полым внутри, и петлей, овальной в сечении (рис.4, 7). Точных аналогий этой бляшке среди погребений скифского времени на Среднем Дону пока не встречено, однако наибольшее сходства по форме она обнаруживает с серебряными бляшками, обнаруженными в к. 40 могильника Колбино I (Шевченко, 2009. С. 47–48).
14 Помимо этого, в заполнении ограбленной части погребения были найдены два железных конских налобника (рис. 4, 5), которые можно отнести к третьему типу по классификации Е.И. Савченко (Савченко, 2009. С. 259). Данный тип налобников исследователь называет «стилизованными», т.к. в верхней части налобники имеют отогнутый наружу крючок, символизирующий головку птицы с длинной, загнутой в округлую петлю шеей. Головка птицы в данном случае символизируется шишечкой конусовидной формы с плоским основанием для продевания налобного ремня служила круглая петля с отверстием в центре. Щиток у обоих налобников имеет вытянуто-каплевидную форму. Обнаруженные налобники имеют аналогии среди древностей скифского времени Подонья – к. № 29/21 у с. Мастюгино и курганы №№ 5 и 40 могильника Колбино I (Пузикова, 2001. С. 59–61; Савченко, 2001. С. 85–91; Шевченко, 2009. С. 47–48).
15 Для подвешивания конской узды, скорее всего, служили железные крюки с окончаниями-«шишечками», которые также найдены в кургане № 9 (рис. 4, 4). Подобные крюки неоднократно находили на территории Среднего Подонья, например, в курганах №№ 7, 30 могильника Колбино I, №№ 11/16, 10/17 могильника у с. Мастюгино, №№ 4, 9 могильника у д. Дуровка, №№ 10 и 12 могильника Горки I (Гуляев, Шевченко, 2017. С. 27–30, 57–59; Пузикова, 2001. С. 55–58, 185–186, 189–190; Савченко, 2001. С. 91–100; Шевченко, 2009. С. 30).
16

Рис. 4. Погребальный инвентарь из разграбленной части могильной ямы: 1 – чернолаковый арибаллический лекиф с краснофигурной пальметкой; 2 – портупейный крючок; 3 – пряжка-сюльгама; 4 – крюки; 5 – конские налобники; 6 – ворворка; 7 – бляшка конской узды; 8 – донце лепного сосуда; 9–12 – ножи, 13 – наконечники стрел (1, 8 – керамика, 2–5, 9–13 – железо, 6, 7 – бронза). Fig. 4. Funeral inventory from the plundered part of the tomb
17 К предметам воинского снаряжения относятся два предмета: железные пряжка-сюльгама и зооморфный крючок. Пряжка, сохранившаяся в трех фрагментах, имеет округлое сечение, рамка не согнута, а концы ее образуют округлые колечки со сквозным отверстием по центру (рис. 4, 3). Язычок, к сожалению, не сохранился, однако присутствует его оконечность, охватывающая рамку. Похожие железные пряжки-сюльгамы среди древностей скифской эпохи на территории Среднего Подонья известны в количестве 11 экземпляров (Савченко, 2004. С. 243). Данная категория предметов наиболее характерна для финно-угорских древностей и появляется впервые на рубеже эр, исходя из чего Е.И. Савченко сделал предположение, что источником происхождения пряжек-сюльгам может являться именно скифское лесостепное Подонье (Савченко, 2004. С. 243).
18 В заполнении северной части могильной ямы, перекопанной грабителями, удалось обнаружить также железный крючок-застежку в виде птицы с полураскрытыми крыльями (рис. 4, 2). Сохранность предмета из-за коррозии металла очень плохая. Близкие аналогии нашей находке представлены в ряде среднедонских курганов IV в. до н.э. Точно такой же по форме крючок в виде летящей птицы, сделанный из железа, но обтянутый золотой фольгой, обнаружен в кургане № 5 у с. Колбино, в погребении двух «амазонок», которые имели, помимо железных чешуйчатых панцирей, копья, дротики и колчаны, полные железных наконечников стрел (Гуляев, 2001. С. 52. Рис. 21). Очень похожие крючки-застежки в виде хищной птицы, сделанные из железа и бронзы, найдены в кургане № 15/11 у с. Мастюгино (Пузикова, 2001. С. 86. Рис. 13), в кургане № 12 у с. Горки (Гуляев, Шевченко, 2017. С. 124. Рис. 13).
19 Изделия из железа, обнаруженные в ограбленной части могилы, представлены в том числе четырьмя ножами (рис. 4, 9–12). Три из них являются наиболее типичными для скифских древностей: лезвие ножей отогнуто вниз относительно основной оси черешка, спинка ножей горбатая, крепление костяной рукояти осуществляется через железные заклепки. Два ножа имеют прямое лезвие (рис. 4, 10, 11), один – слегка вогнутое (рис. 4, 12). Все ножи можно отнести ко второй группе классификации, предложенной А.Н. Меркуловым, первые два ножа относятся к первому типу, третий – ко второму (Меркулов, 2011. С. 189–191). Примечательно, что рукояти этих ножей сломаны еще в древности.
20 Отдельно стоит выделить четвертый нож (рис. 4, 9). Его отличительными особенностями являются прямое лезвие и прямая спинка, значительная длина (17,3 см) по сравнению с типичными скифскими ножами. Черешок ножа, как и рукоять, не сохранились. Подобный тип ножей почти неизвестен для скифских древностей Среднего Дона, единственной аналогией может быть железный нож из кургана № 13 могильника Горки I (Гуляев, Шевченко, 2017. С. 30 – 32). Скорее всего, его можно интерпретировать как боевой или охотничий нож.
21 В гробнице кургана № 9, практически в ее центре, стоял когда-то и бронзовый котел. В полу могилы, в материковой глине, остался отчетливый след от его конической ножки (рис. 3). По мнению украинских археологов В.И. Бидзиля и С.В. Полина, бронзовые котлы являлись обязательной принадлежностью каждого зажиточного скифа (Бидзиля, Полин, 2012. С. 346). При этом некоторыми исследователями высказывается утверждение, что «котлы встречаются преимущественно в мужских захоронениях» (Мозолевский, Полин, 2005. С. 354). В нашем случае бронзовый котел находился в сугубо женском погребении, что вносит некоторые коррективы в утвердившееся мнение. Примечательно, что в насыпи кургана были обнаружены 12 костей ягненка 6 – 8 месяцев, окрашенных бронзовыми окислами в зеленый цвет (рис. 2, определение Е.Е. Антипиной). Вероятно, эти кости и находились в котле, который был вытащен из могилы.
22 Кроме изделий из металла, в заполнении ограбленной части погребения были обнаружены фрагменты, по меньшей мере, двух лепных сосудов. Один из них, представленный большим количеством фрагментов стенок и донцем, сероглиняный, тесто со слабыми примесями дресвы и шамота, поверхность темно-серого оттенка, подлощена (рис. 4, 8). Второй сосуд, представленный несколькими фрагментами стенок, отличался более грубой формовкой, сделан из теста с обильной примесью шамота и дресвы, обожжён неравномерно.
23 Следует также отметить, что в северной и восточной частях могильной ямы, помимо прочего, были обнаружены остатки заупокойной пищи – 15 фрагментов костей лошади (14 фрагментов ребер и 1 зуб). На трех костях зафиксированы следы целенаправленных манипуляций в виде тонких порезов металлическим лезвием в области шейки на внутренней и внешней стороне костей. На фрагменте третьего ребра зафиксирован подруб толстым лезвием на задней грани. Эти следы отражают не только процесс разделки грудного отдела туши, но и вычленения отдельных ребер. Подобная ситуация уже не раз отмечалась на археозоологических материалах из среднедонских погребальных памятников скифского времени (Антипина, 2001. С. 171–188; Антипина, 2004. 107–119).
24 В ходе исследований выяснилось, что грабителями оказались не затронуты два женских костяка, располагавшихся in situ вдоль южной и западной стенок погребения (рис. 5, 1,). Покойные были уложены на деревянные ложа, покрытые травяной подстилкой, головы лежали на земляных «подушках», покрытых травой (рис. 5, 2; рис. 6, 1; рис. 7).
25

Рис. 5. Юго-западный угол могилы в кургане № 9 (1) и череп индивида № 1 с парадным головным убором (2). Вид с СВ. Fig. 5. The south-west corner of the tomb in mound 9 (1) and the skull of individual No. 1 with a ceremonial headdress (2). View from NE
26

Рис. 6. Захоронение индивида № 1: 1 – общий вид; 2 – череп погребенной с головным убором. Условные обозначения: а – остатки травяной подстилки; б – остатки деревянного ложа; в – детали головного убора. Fig. 6. Burial of individual No. 1
27 Первая женщина (индивид № 1; 40–50 лет) была захоронена в вытянутом положении на спине вдоль южной стенки и ориентирована на запад (рис. 6, 1). Наличием «подушки» объясняются особенности позы индивида: череп погребенной оказался приподнят, ключицы и плечевые суставы также слегка приподняты. Ее голова была украшена прекрасно сохранившимся головным убором, состоящим из золотых пластин с растительным орнаментом, а также из ободков с амфоровидными подвесками (рис. 5, 2; рис. 6, 2). Органическая основа не сохранилась. Однако по аналогии с другими подобными головными уборами Скифии можно предположить, что она могла быть изготовлена из плотного материала – войлока или кожи (Клочко, 1982. С. 119).
28

Рис. 7. Захоронение индивида № 2 (1– развал лепной чаши; 2 – чернолаковый канфар; 3 – копье; 4 – бусы; 5 – зеркало; 6 – копье). Условные обозначения: а – остатки травяной подстилки; б – остатки деревянного ложа. Fig. 7. Burial of individual No. 2
29 Всего сохранилось 37 металлических деталей. Целостность убора была частично нарушена вследствие обрушения деревянного перекрытия гробницы и деятельности грызунов. На черепе погребенной и около него удалось зафиксировать in situ 16 основных пластин, 3 фрагмента обода, на двух из которых сохранились по 9 и 10 подвесок. Предварительный анализ металла пластин и подвесок (исследования И.А. Сапрыкиной) показал в составе изделий в среднем 70% золота, 25% серебра, 3% меди и 2% других примесей. Все пластины изготовлены из металла толщиной 0,7 – 1 мм, на который методом тиснения нанесен растительный орнамент.
30 Рядом с черепом (слева) был положен железный нож с костяной ручкой, завернутый в ткань, и железный черешковые наконечник стрелы с треугольным плоским пером, черешок которой заканчивается двумя заостренными шипами, названными Е.И. Савченко «рыбьим хвостом» (рис. 8, 8). По типологии исследователя данный экземпляр относится к III отделу, первому варианту первого типа (Савченко, 2004. С. 207–208). Подобные наконечники довольно редко встречаются даже на Среднем Дону.
31 Обнаруженный нож является классическим для скифских древностей (рис. 8, 7). Примечательно, что его рукоять, как и кончик лезвия, обломаны. Так как предмет был обнаружен в непотревоженном состоянии, можно уверенно говорить о том, что он был намеренно положен в погребение сломанным. Возможно, это было сделано с сакральными целями (т.н. преднамеренная порча предмета). Однако, скорее всего, уже испорченный, бывший в употреблении нож был положен в погребение в целях экономии. Основной интерес в данном предмете представляет ткань, в которую он был завернут в 4 слоя, т.к. сведений о прядении и ткачестве у населения Среднего Подонья скифской эпохи в настоящее время в руках исследователей немного (Меркулов, Савенкова, 2019). Предварительное изучение показало, что это ткань полотняного переплетения коричневого цвета, состоявшая из растительных (лубяных) волокон (анализ выполнен М.С. Яковчик).
32 Вторая женщина (индивид № 2, 25 – 35 лет) лежала вдоль западной стенки могилы головой на юг в т.н. «позе всадника» (рис. 5, 1; рис. 7). Как и индивид № 1, она покоилась на деревянном ложе, покрытом травяной подстилкой. Ее череп и кости плечевого пояса были сильно приподняты из-за наличия небольшой земляной «подушки». Самым примечательным является положение ног покойной – они согнуты в коленных суставах и сильно разведены в стороны. Известно лишь одно захоронение в подобной же позе в кургане № 32/32 могильника у с. Мастюгино (Пузикова, 2001. С. 66–68). Оно было совершено во входе-дромосе; погребенный, ориентированный головой на восток, также лежал на спине, «руки его были откинуты вправо и влево от туловища, ноги – согнуты в коленях и раздвинуты в разные стороны» (Пузикова, 2001. С. 67, 119. Рис. 39). Объяснение столько необычной для среднедонских скифов позы погребенной еще предстоит найти. Для местной курганной традиции захоронений V – IV вв. до н.э. характерно захоронение покойников вытянуто на спине.
33 Под левым плечом индивида № 2 находилось бронзовое зеркало с длинной боковой ручкой. Вдоль левой половины скелета лежали два наконечника копий. В ногах покойной обнаружены два керамических сосуда: лепная курильница на поддоне и чернолаковый одноручный греческий канфар, датируемый второй четвертью IV в. до н.э. У локтя левой руки покойной находились бусы из пасты и непрозрачного стекла.
34 Что касается бронзового зеркала, то оно односоставное, с боковой плоской и прямой ручкой, окончание которой имеет форму овала (рис. 8, 1). По краям диска с обратной стороны фиксируется небольшое утолщение, на лицевой стороне – мелкий точечный орнамент. По классификации зеркал Скифии, предложенной Т.М. Кузнецовой, рассматриваемый экземпляр относится к I классу II отделу V типу II виду 3 варианту и имеет не менее 30 аналогий среди скифских памятников (Кузнецова, 2002. С. 120). Похожее зеркало было обнаружено на территории Среднего Подонья в кургане № 18 могильника у с. Русская Тростянка (Пузикова, 2001. С. 138). Сохранились остатки чехла, состоявшего из 3-х тканей растительного и животного происхождения.
35 Первый наконечник копья располагался в 15 см к юго-западу от черепа погребенной (рис. 8). Он имеет «остролистное» перо, с прямыми, сходящимися к острию гранями, в сечении вытянуто-ромбовидной формы (рис. 8, 2). Максимальное расширение фиксируется в нижней четверти пера. Втулка наконечника длиннее пера. По классификации А.И. Мелюковой такие наконечники относятся к первому варианту 2-го типа II отдела (Мелюкова, 1964. С. 41. Табл. X). В курганах Днепровского Лесостепного Правобережья (Дуровка, курган 416; Капитановка, курган 487) подобные экземпляры датируются IV – III вв. до н.э. (Ковпаненко, Бессонова, Скорый, 1989. С. 118). В могильнике Стеблёв (курган № 14) дата наконечника этого типа – первая половина IV в. до н.э. (Скорый, 1997. С. 58). На Среднем Дону подобные копья встречаются в курганных погребениях IV в. до н.э., например, в могильнике Терновое-Колбино (Савченко, 2004. С. 168). Они отличаются от распространенных общескифских типов длинными втулками, которые почти всегда превышают длину пера. В этой детали проявляется локальная особенность данного вида вооружения среднедонских племен скифского времени (Савченко, 2002. С. 137).
36

Рис. 8. Погребальный инвентарь индивидов № 1 и 2: 1 – зеркало; 2, 3 – наконечники копий; 4 – одноручный чернолаковый канфар; 5 – лепная чаша на поддоне; 6 – бусы; 7 – нож с рукояткой; 8 – плоский черешковый наконечник стрелы; 1–6 – индивид № 2; 7–8 – индивид № 1 (1 – бронза, 2, 3, 8 – железо, 4, 5 – керамика, 6 – стекло и паста, 7 – железо и кость). Fig. 8. Funeral inventory of individuals No. 1 and 2
37 Второй наконечник располагался вдоль костей левой руки индивида № 2. Перо данного наконечника лавролистное, сильно вытянутое, утолщено в средней части, в сечении имеет форму слегка вытянутого ромба (рис. 8, 3). Втулка короче пера, коническая, ее окончание опоясывает хорошо выраженный валик. Близкий наконечник копья встречен в кургане № 6 у с. Колбино (Савченко, 2002. С. 134–138). А.И. Мелюкова относит этот тип наконечников ко второму варианту 2-го типа II отдела (Мелюкова, 1964. С. 42). Эта форма получает широкое распространение в Скифии с конца V в. до н.э. и в IV – III вв. до н.э. (Петренко, 1967. С. 48). Стоит отметить, что наконечники со втулкой короче пера крайне редки для среднедонских комплексов скифского времени, в отличие от территории степной Скифии (Савченко, 2004. С. 169). Примечательно также, что в данном погребении на обоих наконечниках копий зафиксированы остатки тканей от чехлов.
38 Лепная чаша на кольцевом поддоне была обнаружена в разбитом состоянии (рис. 8, 5). Сосуд сделан из серой глины, внешняя поверхность подлощена. Край венчика отогнут внутрь, образуя площадку шириной 2 см, на которой прочерчен елочный орнамент. В венчике диаметрально расположены два сквозных отверстия. Тулово сосуда украшено прочерченными горизонтальными линиями и зигзагообразным орнаментом. Характерной особенностью сосуда является невысокий полый поддон, имеющий в разрезе форму трапеции со скругленными углами. Место крепления поддона к тулову орнаментировано налепным валиком с прочерченными наклонными линиями.
39 Подобные чаши-курильницы на поддонах за пределами Среднего Дона в скифском мире не встречаются, являясь локальной особенностью культуры местного населения. Таких сосудов в настоящее время найдено в среднедонских погребальных памятниках – 10 целых экземпляров (могильники Терновое-Колбино, у сел Мастюгино и Русская Тростянка, у д. Дуровка); на городищах (Волошино I, Семилукское) – 4 целых экземпляра и порядка 13 фрагментов стенок и поддонов (Либеров, 1965. Табл. 10; Пузикова, 2001. С. 30, 77, 122, 157, 230; Разуваев, 2012. С. 153; Савченко, 2001. С. 59, 66; Шевченко, 2009. С. 105, 111). Отметим, что ни одна чаша не повторяет другую, каждая выполнена индивидуально.
40 В ногах индивида № 2 находился и весьма интересный одноручный чернолаковый канфар (рис. 8, 4). Сосуд сохранился целиком, имеет небольшие повреждения ножки и очень фрагментарную сохранность черного лака на поверхности, что вызвано, возможно, длительностью использования. Полной аналогии этому канфару найти не удалось вследствие редкости подобной формы, однако существует небольшой ряд типологически близких сосудов, в том числе с территории Северного Причерноморья (Егорова, 2017. С. 42. Рис. 7; Рогов, Тункина, 1998. С. 169. Рис. 6, 9; Hayes, 1984. P. 34 – 35. Fig. 7, 55; Sparkes, Tallcott, 1970. P. 286. Pl. 29, 705). Датировать найденный сосуд можно в пределах второй четверти IV в. до н.э.1
1. Пользуясь случаем, авторы выражают сердечную благодарность за консультацию к.и.н., н.с. кафедры археологии Исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова Т.В. Егоровой.
41 Импортная чернолаковая керамика в погребении, представленная описанными выше лекифом и канфаром, позволяет датировать погребение кургана № 9 могильника Девица V второй половиной IV в. до н.э. Этой дате не противоречит время бытования и остальных предметов комплекса.
42 Бесспорно, главной находкой в кургане является парадный головной убор, так называемый калаф, у пожилой (для скифского времени) женщины, индивида № 1. Название «калаф» для скифских парадных головных уборов часто условное, так как греческий калаф существенно отличается от скифского (Мирошина, 1980. С. 325).
43 За почти 250 лет раскопок скифских курганов в степной и лесостепной зонах Северного Причерноморья было найдено свыше двадцати парадных головных уборов типа калафа из курганов скифской знати, а также гробниц «царского ранга». Однако большинство из этих находок представляет собой лишь отдельные детали прежних роскошных головных уборов, так как происходят из ограбленных или сильно потревоженных скифских женских погребений. Наилучшей сохранностью отличаются парадные головные уборы из боковой гробницы кургана Толстая Могила (Мозолевський, 1979. С. 299–301); из «царских» кладовых – ниш Чертомлыка (Алексеев, Мурзин, Ролле, 1991. С. 63); из погребения № 1 кургана № 8 могильника у с. Песочино (Бабенко, 2005. С. 19–20); из бокового захоронения Большого Рыжановского кургана (Скорый, Хохоровский, 2018. С. 88–91); из погребения 2 в кургане № 22 в Красном Перекопе (Лесков, 1974. С. 83–98); из кургана № 21 у с. Каменка (Клочко, Гребенников, 1982. С. 88–95).
44 Именно указанные выше находки стали основой для реконструкций этого типа головных уборов (Клочко, 1982. С. 95; Мозолевський, 1979. С. 198 – 204; Бабенко, 1999. С. 85–90; Скорый, Хохоровский, 2018. С. 286. Рис. 187). Кроме того, Л.С. Клочко и Ю.С. Гребенниковым был предложен вариант внешнего облика калафа из погребения № 2 кургана Казенная Могила у с. Шмальки Запорожской области (Клочко, Гребенников, 1982. С. 124–128). Впервые же реконструкции калафов были сделаны М.И. Ростовцевым и П.К. Степановым по материалам Деева и Большого Рыжановского курганов (Ростовцев, Степанов, 1917) и Г.И. Боровкой – по головным уборам из Чертомлыка (Боровка, 1921. С. 185).
45 Именно М.И. Ростовцев и П.К. Степанов первыми описали основные составные элементы скифских калафов и предложили названия двух главных частей, которыми до сих пор пользуются ученые – «метопида» и «стленгида» (Ростовцев, Степанов. 1917. С. 73). Метопида («начельник») – это длинная пластина чаще всего с полосой овов внизу, которую носили на лбу. Стленгида является верхней пластиной калафа, чаще всего имеет форму полумесяца, может быть составной. Изображения на стленгиде, как и на метопиде, носят преимущественно растительный характер: ростки аканфа, пальметки, розетки (Мирошина, 1980. С. 33). Кроме них, в составе калафа присутствуют ободки или стойки с амфоровидными подвесками, а также большие пластины с растительным и мифологическим (менады, грифоны, гиппокамы и др.) орнаментов – украшение поверхности калафа.
46 Согласно подсчетам Т.В. Мирошиной размеры известных ей на 1980 г. скифских калафов таковы: длина метопид 31 – 40 см при ширине – 2,5–5 см; длина стленгид 41–50 см при ширине 3 – 4 см; длина полосок с привесками 39 – 52 см; полосок со стойками 25 – 34 см. Высота женских головных уборов типа калафов у скифов, по мнению исследовательницы, варьируется от 9 до 16 см (Мирошина, 1980. С. 33). Л.И. Бабенко после анализа материалов из кургана № 8 могильника у с. Песочино пришел к выводу, что общая высота женского головного убора составляла 25 см (Бабенко, 2005. С. 124). Высота роскошного головного убора «царицы» из кургана Толстая Могила, реконструированного Б.Н. Мозолевским, составляет 13,7 см (Мирошина, 1980. С. 37).
47 Головной убор индивида № 1 из кургана № 9 могильника Девица V имеет все указанные выше элементы скифского калафа и соответствует параметрам, рассчитанным Т.В. Мирошиной. Длина метопиды составляет 33,7 см при максимальной ширине (в центре) 4,3 см. Стленгида имеет длину в расправленном виде 36 см, ширину 3,2 – 3,3 см. Самая большая из пластин калафа – 39,9 см в длину, шириной 3,3 см. Все четыре обода с амфоровидными подвесками имеют стандартную длину – 15,1–15,2 см. Афморовидные подвески сохранились, как уже говорилось, лишь на двух ободках. Общее число обнаруженных подвесок – 28 экземпляров.
48 Нижняя полоса метопиды занята непрерывной цепью овов, а верхняя – растительным орнаментом (побеги аканфа и стилизованные пальметки). Почти полной аналогией этой пластине служит налобная полоса из кургана № 21 у с. Каменка длиной 33 см и шириной 2,5 см, верхнее поле которой также ораментировано побегами аканфа, расходящимися вправо и влево от стилизованной пальметки, а нижняя часть – полуовами (Клочко, Гребенников. 1982. С. 88). Большое сходство обнаруживает налобная пластина (разломана на два фрагмента) одного из головных уборов из северо-западной камеры кургана Чертомлык. Общая ее длина – 21,3 см, ширина – 2,7 см. Внизу – овы, выше – растительный орнамент (Алексеев, Мурзин, Ролле, 1991. С. 174, 191).
49 Еще одна очень близкая аналогия – метопида из кургана № 5 у с. Аксютинцы, раскопки С.А. Мазараки в 1905 г. (На краю ойкумены, 2002. С. 93. Кат. № 395). Под насыпью высотой 5,8 м в северном деревянном склепе (4,2 × 3,5 м) находилось парное погребение мужчины и женщины, лежавших вытянуто на спине, головой на юг. Парадокс ситуации состоит в том, что метопида венчала череп мужчины, а не женщины. На ней изображены внизу овы, а вверху – растительный (очень похожий на экземпляр в кургане № 9) орнамент (Ильинская, Тереножкин, 1983. С. 327 – 328). Некоторое сходство с нашей находкой демонстрирует и метопида из боковой гробницы Большого Рыжановского кургана (Скорый, Хохоровский, 2018. С. 278).
50 Необходимо отметить, что на большинстве калафов из курганов высшей скифской знати (Гайманова Могила, Толстая Могила, Мелитопольский курган, Большой Рыжановский курган, Деев курган, Денисова Могила и др.) распространен орнамент в виде пляшущих менад (вакханок) – участниц шествий в честь бога Диониса. Головной убор из кургана № 9 могильника Девица V украшен исключительно растительными орнаментами: ростками и цветами аканфа, пальметками, розетками и т.д. Рассуждая об орнаментации пластин калафов Л.С. Клочко и Ю.С. Гребенников отмечают, что мотив аканфа особенно часто использовался для орнаментации тех предметов, которые имели погребальный характер (Клочко, Гребенников, 1982. С. 93). Орнамент в виде пальметки исследователи связывают с символом богини, «одним из аспектов которой была идея рождения и плодородия» (Клочко, Гребенников, 1982. С. 92).
51 Женщин, погребенных с калафами, исследователи связывают со жрицами, служительницами синкретических скифо-эллинских культов плодородия (Рябова, 1979. С. 51), Аргимпасы (Кибелы) в функции богини-матери (Мирошина, 1980. С. 44–45). М.И. Ростовцев и П.К. Степанов видели в орнаментике головных уборов сочетание варварского культа великой богини с культами Афродиты, Артемиды, Деметры (Ростовцев, Степанов, 1917. С. 93). Однозначно можно сказать о том, что такой головной убор, как скифский калаф, является свидетельством прочного синтеза греческой и варварской культур, связанного, в первую очередь, с погребальными традициями и практиками.
52 Подводя итоги сообщению об исследовании Донской археологической экспедиции в 2019 г. кургана № 9 могильника Девица V, нужно сказать, что оно носит сугубо предварительный характер. Мы публикуем лишь первые результаты, еще предстоит всестороннее изучение и тщательный анализ антропологического и археозоологического материала, остатков тканей, цветных металлов, золотых пластин головного убора. Тот факт, что наиболее важные элементы калафа сохранились непосредственно на черепе индивида № 1 (редкий случай в скифской археологии), дает надежду на успешную реконструкцию данного убора.
53 Подавляющее большинство курганов скифского времени в Среднем Подонье подвергалось еще в древности тотальному ограблению, вследствие чего даже наполовину уцелевший комплекс кургана № 9 могильника Девица V с великолепными находками является уникальным открытием, которое важно не только для изучения местных скифов, но и для решения общих вопросов скифской археологии.

References

1. Alekseev A.Yu., Murzin V.Yu., Rolle R. Chertomlyk (skifskij carskij kurgan IV v. do n.e.). Kiev: Naukova dumka, 1991. 416 p.

2. Antipina E.E. Arheozoologicheskie materialy iz raskopok pamyatnikov skifskogo vremeni na Srednem Donu // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Potudanskoj arheologicheskoj ekspedicii IA RAN / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2001. P. 171–188.

3. Antipina E.E. Osteologicheskie materialy iz skifskih pamyatnikov na Srednem Donu // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Donskoj (Potudanskoj) arheologicheskoj ekspedicii IA RAN, 2001–2003 gg. / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2004. P. 107–119.

4. Babenko L.I. Rekonstrukciya tiary skifskogo vremeni iz Pesochinskogo kurgannogo mogil'nika // Donskaya arheologiya. № 2. 1999. P. 85–90.

5. Babenko L.I. Pesochinskij kurgannyj mogil'nik skifskogo vremeni. Har'kov: Izd. Dom «Rajder», 2005. 284 p.

6. Berezuckij V.D. Kurgany skifskogo vremeni u hut. Dubovoj na Srednem Donu (raskopki 2004 g.) // Arheologicheskie pamyatniki Vostochnoj Evropy. Vyp. 12. / Otv. red. A.T. Sinyuk. Voronezh: VGPU, 2006. P. 138–148.

7. Bidzilya V.I., Polin S.V. Skifskij carskij kurgan Gajmanova Mogila. Kiev: Izd. Dom «Skif», 2012. 752 p.

8. Borovka G.I. Zhenskie golovnye ubory Chertomlyckogo kurgana // Izvestiya RAIMK. T. I. Peterburg: Rossijskaya gos. akademich. tipografiya, 1921. P. 169–192.

9. Gulyaev V.I. Obshchie problemy arheologii Srednego Dona skifskogo vremeni // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Potudanskoj arheologicheskoj ekspedicii IA RAN, 1993–2000 gg. / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2001. P. 18–52.

10. Gulyaev V.I., Shevchenko A.A. Novye kurgannye mogil'niki skifskogo vremeni na Srednem Donu: Gorki I i Devica V. M.: IA RAN, 2017. 155 p.

11. Egorova T.V. Antichnaya chernolakovaya keramika iz sobraniya Gosudarstvennogo muzeya izobrazitel'nyh iskusstv imeni A.S. Pushkina. Nauchnyj katalog. M.: GMII im. A.S. Pushkina, 2017. 204 p.

12. Zamyatnin S.N. Skifskij mogil'nik «Chastye kurgany» pod Voronezhem // SA. Vyp. VIII, 1946. P. 9–51.

13. Il'inskaya V.A., Terenozhkin A.I. Skifiya VII–IV vv. do n.e. Kiev: Naukova dumka, 1983. 380 p.

14. Klochko L.S. Novye materialy k rekonstrukcii golovnogo ubora skifyanok // Drevnosti Stepnoj Skifii. Kiev: Naukova dumka, 1982. P. 118–130.

15. Klochko L.S., Grebennikov Yu.S. Skifskij kalaf IV v. do n.e. // Materialy po hronologii arheologicheskih pamyatnikov Ukrainy. Kiev: Naukova dumka, 1982. P. 88–95.

16. Kovpanenko G.T., Bessonova S.S., Skoryj S.A. Pamyatniki skifskoj epohi Dneprovskogo Lesostepnogo Pravoberezh'ya (Kievo-Cherkasskij region). Kiev: Naukova dumka, 1989. 336 p.

17. Kuznecova T.M. Zerkala Skifii VI – III vv. do n.e. Tom 1. M.: «Indrik», 2002. 352 p.

18. Leskov O.M. Skarbi kurganіv Hersonshchini. Kiїv: Mistectvo, 1974. 121 p.

19. Liberov P.D. Pamyatniki skifskogo vremeni na Srednem Donu // SAI. D1-31. M.: Nauka, 1965. 112 p.

20. Melyukova A.I. Vooruzhenie skifov // SAI. D1-4. M.: Nauka, 1964. 114 p.

21. Merkulov A.N. Zheleznye nozhi srednedonskoj kul'tury skifskogo vremeni // Vostochnoevropejskie drevnosti skifskoj epohi: sbornik nauchnyh trudov. Voronezh: IPC «Nauchnaya kniga», 2011. P. 185–196.

22. Merkulov A.N., Savenkova M.M. Pryadenie i tkachestvo u srednedonskogo naseleniya skifskogo vremeni // Vestnik VolGU. Seriya 4, Istoriya. Religiovedenie. Mezhdunarodnye otnosheniya. T. 24. № 23, 2019. P. 37–46.

23. Miroshina T.V. Skifskie kalafy // SA. № 1. 1980. P. 32–45.

24. Miroshina T.V. Nekotorye tipy skifskih zhenskih golovnyh uborov IV – III vv. do n.e. // SA. № 4, 1981. P. 46–69.

25. Mozolevskij B.N. Kurgan Tolstaya Mogila bliz g. Ordzhonikidze na Ukraine (predvaritel'naya publikaciya) // SA. № 3. 1972. P. 268–308.

26. Mozolevs'kij B.M. Tovsta Mogila. Kiiv: Naukova dumka, 1979. 251 p.

27. Mozolevskij B.N., Polin S.V. Kurgany skifskogo Gerrosa IV v. do n.e. (Babina, Vodyana i Soboleva mogily). Kiev: «Stilos», 2005. 624 p.

28. Na krayu ojkumeny. Greki i varvary na severnom beregu Ponta Evksinskogo. M.: GIM, 2002. 144 p.

29. Petrenko V.G. Pravoberezh'e Srednego Pridneprov'ya v V–III vv. do n.e. // SAI. Vyp. D1-4. M.: Nauka, 1967. 180 p.

30. Puzikova A.I. Kurgannye mogil'niki skifskogo vremeni Srednego Podon'ya (publikaciya kompleksov). M.: «Indrik», 2001. 271 p.

31. Razuvaev Yu.D. Keramika iz bytovyh i pogrebal'nyh kompleksov Semilukskogo gorodishcha skifskogo vremeni // Drevnosti Dneprovskogo Levoberezh'ya ot kamennogo veka do pozdnego srednevekov'ya (k 80-letiyu so dnya rozhdeniya A.I. Puzikovoj) (Materialy i issledovaniya po arheologii Dneprovskogo levoberezh'ya. Vyp. IV). Kursk: MUP «Kurskaya gorodskaya tipografiya», 2012. P.142–154.

32. Rostovcev M.I., Stepanov P.K. Ellino-skifskij golovnoj ubor // IAK. Vyp. 63. Petrograd, 1917. P. 69–101.

33. Rogov E.Ya., Tunkina I.V. Raspisnaya i chernolakovaya keramika iz nekropolya Panskoe I // Arheologicheskie vesti. № 5. 1996–1997. / Otv. red. V.M. Masson. SPb., 1998. P. 159–176.

34. Rukavishnikova I.V., Egorova T.V., Bejlin D.V., Fedoseev N.F. Chernolakovye i krasnofigurnye sosudy iz triznovyh kompleksov kurgana «Gospital'nyj» // Drevnosti Bospora. 24. M.: IA RAN, 2019. P. 445–472.

35. Ryabova V.A. Zhenskoe pogrebenie iz kurgana Denisova Mogila // Pamyatniki drevnih kul'tur Severnogo Prichernomor'ya. Kiev: Naukova dumka, 1979. P. 47–51.

36. Savchenko E.I. Mogil'nik skifskogo vremeni «Ternovoe I – Kolbino I» na Srednem Donu (pogrebal'nyj obryad) // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Potudanskoj arheologicheskoj ekspedicii IA RAN, 1993–2000 gg. / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2001. P. 53–144.

37. Savchenko E.I. Nastupatel'noe vooruzhenie (kop'ya) naseleniya Srednego Dona (po materialam iz mogil'nika «Ternovoe I – Kolbino I») // Arheologicheskie pamyatniki Vostochnoj Evropy / Otv. red. A.T. Sinyuk. Voronezh: VGPU, 2002. P. 134–138.

38. Savchenko E.I. Vooruzhenie i predmety snaryazheniya naseleniya skifskogo vremeni na Srednem Donu // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Donskoj (Potudanskoj) arheologicheskoj ekspedicii IA RAN, 2001–2003 gg. / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2004. P. 151–277.

39. Savchenko E.I. Snaryazhenie konya skifskogo vremeni na Srednem Donu kak arheologicheskij istochnik // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Donskoj arheologicheskoj ekspedicii IA RAN, 2004–2008 gg. / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2009. P. 221–329.

40. Skoryj S.A. Steblyov: skifskij mogil'nik v Poros'e. Kiev: Naukova dumka. 176 p.

41. Skoryj S.A., Hohorovskij Ya. Bol'shoj Ryzhanovskij kurgan. Kiev: FOP «Vidavec' Oleg Filyuk», 2018. 432 p.

42. Shevchenko A.A. Novye materialy k izucheniyu kurgannogo mogil'nika skifskogo vremeni Kolbino I na Srednem Donu // Arheologiya Srednego Dona v skifskuyu epohu: trudy Donskoj arheologicheskoj ekspedicii IA RAN, 2004–2008 gg. / Otv. red. V.I. Gulyaev. M.: IA RAN, 2009. P. 26–112.

43. Hayes J.W. Greek and Italian Black-Gloss Wares and Related Wares in the Royal Ontario Museum: a Catalogue. Toronto: Royal Ontario Museum, 1984. 204 p.

44. Morgan C. Attic fine pottery of the archaic to Hellenistic periods in Phanagoria // Phanagoria Studies. 1. Leiden, Boston, 2004.

45. Sparkes B.A., Talcott L. Black and Plain pottery of the 6th, 5th, 4th centuries B.C. // The Athenian Agora. Vol. XII. New Jersey; Princeton: The American school of classical studies at Athens, 1970. 500 p.

Comments

No posts found

Write a review

Additional materials

(additional_1.pdf, 1,802 Kb) [Link]

(additional_2.pdf, 1,548 Kb) [Link]

() [Link]

() [Link]

Рис. 4 (ra4_21-39-min.pdf) [Link]

Рис. 5 (ra4_21-39-min.pdf) [Link]

Рис. 6 (ra4_21-39-min.pdf) [Link]

Рис. 8 (ra4_21-39-min.pdf) [Link]

Translate