Везде
Ecoconflicts in Russia and Digital Networks Participation
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Ecoconflicts in Russia and Digital Networks Participation
Annotation
PII
S013216250005483-4-1
DOI
10.31857/S013216250005483-4
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Vladimir B. Golbrach 
Occupation: Research Fellow, Sociological Institute of FCTAS RAS
Affiliation: Sociological Institute of FCTAS RAS
Address: Saint Petersburg, Russia
Edition
Issue 6
Pages
74-85
Abstract

One can observe a growing role of social media, among other things in course of protest actions. That is why researchers begin to speak about emergence of a new type of political participation – that is digital network participation. My study deals with political activists’ employment of VKontakte social network, which is the largest social network in Russia, in the course of environmental conflicts. I have analyzed ‘digital network participation’ (i.e. dissemination of information about a conflict, distribution of information in social networks, and participation in discussions) of these virtual groups members. The analysis showed an active usage of social media in the course of environmental conflicts in contemporary Russia. Activists use virtual groups created during the conflicts for dissemination of information and mobilization of social networks’ users. A utilization of virtual groups by activists for mobilization of social networks’ users both for online participation (signing online petitions and distribution of information) and for traditional participation (meetings and public hearings) is the focus of the study. At the same time the members of virtual groups demonstrate only mild ‘digital network participation’. To a greater extent the group members participate in dissemination of information placed in the group, that is the less costintensive form of digital network participation. Absolute majority of members of the groups created in the course of local environmental conflicts restricted their activities mainly to joining in virtual groups in social media. The analysis also elucidated that the majority of the group members did not intend to participate in the traditional forms of political activity.

Keywords
environmental conflict; social media; digitally networked participation
Acknowledgment
Budgetary financing for the planned theme (AAAA-A17-117030110144-3, No. 0169-2015-0005).
Received
26.06.2019
Date of publication
26.06.2019
Number of purchasers
89
Views
645
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1

Теоретические подходы.
2 Под политическим участием чаще всего понимались действия граждан, ориентированные на то, чтобы влиять на политические процессы, на властные структуры, на принятие и реализацию ими политических решений. Однако характер политического участия граждан стал меняться с появлением Интернета и социальных сетей, а также в связи с тем, что с начала1990-х гг. в странах Запада, а к концу 1990-х и в России стал ослабевать интерес широких масс населения к политике и личному участию в ней в русле традиционных институтов (политические партии, парламенты, органы представительной власти). У. Бек в книге «Общество риска» пишет о выходе активных групп населения из большой политики с переходом в «субполитику», которая «перехватывает у политики ведущую роль в формировании общества» (гл. VIII). Этот феномен связан, на его взгляд, с тем, что в современном западном обществе в изначальных центрах формирования политической воли политическая жизнь теряет содержательность, грозит окостенеть в ритуалах. Термином «субполитика» У. Бек обозначил деятельность общественных объединений и движений, включая также экологические организации, которая проводится вне формальных институциональных форм и механизмов официальной политики [Бек, 2000]. «Политическое участие» в связи с процессами размывания границ политики исследователи в последнее время стали понимать расширительно [Theocharis, 2015: 3]. Так, например, П. Норрис определяет политическое участие как «любую деятельность, рассчитанную на то, чтобы прямо повлиять на органы власти и политический процесс, либо косвенно повлиять на гражданское общество, либо попытаться изменить модели социального поведения» [Norris, 2002: 16].
3 Дискуссионным остается вопрос, в какой мере можно отнести к политическому участию активные действия в Интернете и в социальных сетях. Теочарис и Ван Дефт обратили внимание на то, что Интернет не только поддерживает традиционные формы политического участия, но и создает новые, прежде всего через социальные медиа [Theocharis et al., 2016]. Теочарис сообщает о появлении нового вида политического участия – «цифровое сетевое участие», понимаемое как «действие, основанное на цифровых средствах массовой информации, которое осуществляется отдельными гражданами с намерением привести в действие свои социальные сети для повышения осведомленности о социальных или политических проблемах или оказать социальное и политическое давление для их решения» [Theocharis, 2015a: 194]. «Цифровое сетевое участие» отличается от других форм онлайн участия тем, что опирается на технологии Web 2.0, которые позволяют самим пользователям создавать контент и обеспечивают возможность взаимодействия, позволяя им задействовать свои личные сети через социальные медиа с целью мобилизации других пользователей в политических или социальных целях [Theocharis, van Deth, 2015: 7]. Я. Теочарис выделяет следующие формы цифрового сетевого участия: 1) присоединение к группам в социальных медиа, созданных в связи с политическими или социальными проблемами; 2) публикация собственных постов или комментариев в социальных медиа по политическим или социальным проблемам; 3) мобилизация в социальных медиа к участию других в акциях в связи с политическими или социальными проблемам; 4) репостинг в социальных медиа материалов, посвященных политическим или социальным проблемам [Theocharis, 2015: 8].
4 Авторы работ, посвященных социальным медиа, пишут, что виртуальные сообщества становятся важными «агентами распространения политической информации, объединения и политической мобилизации» [Sherstobitov, 2014: 162]. Степень влияния виртуальных сообществ, по мнению исследователей, зависит от количества участников и степени их активности. Хотя социальные медиа предоставляют политическим активистам новые возможности для мобилизации сторонников, доступность онлайн инструментов может отвлечь их от традиционных форм участия в реале. По мнению ряда авторов, онлайн активность становится иллюзией значимого участия, «фактически ограничивая активность главным образом символическими формами участия с низким риском» [Haunss, 2015: 20].
5 В России в последнее время появляются работы, посвященные политическому участию в Интернете [Ваньке и др., 2014; Ксенофонтова, 2012; Ушкин, 2014]. Их авторы выделили три фазы протестной мобилизации в Интернете: 1) получение информации, вызывающей протестные настроения; 2) обсуждение с единомышленниками необходимых организационных шагов для подготовки акции; 3) обсуждение результатов акции [Ваньке и др., 2014].
6

Задачи исследования, метод и данные.
7 Целью исследования было выяснение того, в какой степени обеспокоенные экологическими проблемами пользователи социальной сети, а также индивиды, присоединившиеся к виртуальным экологическим группам, проявляют себя в других формах цифрового сетевого участия. Предполагалось определить, в какой мере члены групп проявили себя в: 1) написании постов в группе; 2) участии в дискуссиях в группе (комментирование постов); 3) распространении информации, выложенной в группе (репостинг); 4) мобилизации к участию других в акциях в связи с данным экологическим конфликтом.
8 Для сбора данных по «цифровому сетевому участию» в анализируемых группах использована программа vk.barkov.net (https://vk.barkov.net). Она позволяет выявить всех участников группы, писавших посты, комментарии и делавших репосты материалов, выложенных в группе. Для анализа форм мобилизации в группе предполагалось с помощью контентанализа выявить мобилизационные посты, к каковым были отнесены все посты, в которых пользователи социальной сети призывались к участию в каких-либо акциях, связанных с конфликтом. Для изучения виртуальных экологических групп выбрана социальная сеть «ВКонтакте», так как в современной России она является самой популярной среди социальных медиа. Аудитория «ВКонтакте» на ноябрь 2015 составила более 46 миллионов человек1.
1. Социальные сети в России, зима 2015–2016. Цифры, тренды, прогнозы. URL: >>>> (дата обращения: 21.01.2018).
9 Поиск групп осуществлялся по ключевым словам: «экологический конфликт»; «экологический протест»; «инициативная группа»; «сообщество», «ВКонтакте». Группы выявлялись также по ссылкам на схожие по тематике сообщества в уже найденных группах. Кроме того, использовались данные о группах, собранные ранее при анализе онлайн экологических петиций [Гольбрайх, 2016b]. Из найденных групп были исключены те, в которых обновление по тематике группы прекратилось в 2016 г. В итоге для анализа были отобраны 95 групп. При этом в отношении восьми конфликтов было создано по две группы, в отношении одного – три группы.
10

Результаты.
11 Было найдено 95 групп, созданных в социальной сети «ВКонтакте» в связи с экологическими конфликтами (см. Приложение). Распределение групп по проблематике. Вырубка парков, скверов, садов – 37%; строительство вредных предприятий – 22% групп; вырубка лесов – 17%; защита от строительства вредных предприятий и очистные сооружения – 11%; строительство трасс – 4%; проблема свалок – 3%; проблема рек, озер – 2%; другие проблемы – 4%. Итак, большинство групп посвящено трем общим проблемам: вырубке зеленых насаждений в городах, вырубке лесов и строительству опасных предприя­ тий. К сожалению, на сегодняшний день не существует базы данных по экологическим конфликтам, однако проблематика групп связана с проблематикой экологических конфликтов в стране. На это указывает тот факт, что эти три общие проблемы являлись основными и при создании онлайн петиций [Гольбрайх, 2016а].
12 Как отмечалось, одним из показателей потенциала влияния виртуальных сообществ на общественное мнение оказывается количество их участников. Обращает на себя внимание высокая неравномерность распределения выявленных групп по числу участников. Достаточно крупные группы, насчитывающие более 10 тысяч пользователей, охватывают всего 5% от общего их количества. При этом 65% из всех анализируемых нами групп насчитывают менее тысячи пользователей социальной сети. Наибольшее число пользователей привлекла группа, посвященная строительству рядом с Красноярском завода марганцевых ферросплавов (38 тыс.) и группа, посвященная строительству горно-обогатительного комбината вблизи Челябинска (26 тыс.).
13 Социальные группы, относящиеся к экологическим конфликтам, сформировались в 21 регионе РФ. Более трети из них созданы в Москве (18%) и Санкт-Петербурге (18%). Среди других регионов выделяется Московская область (12% групп). Можно предположить, что в случае виртуального выражения экологических конфликтов проявляется цифровое неравенство регионов (несмотря на рост численности интернет-пользователей, наблюдается тенденция отставания регионов от центральных городов – Москвы и Санкт-Петербурга [Быков, Халл, 2011: 156]).
14 Перейдем теперь к цифровому сетевому участию. Для начала было решено проанализировать следующие его формы: 1) публикация собственных постов в группе; 2) публикация собственных комментариев в группах; 3) репостинг материалов, выложенных в группе. Для этого, как отмечалось, использовалась программа vk.barkov.net (https://vk.barkov.net). К сожалению, программа не смогла проанализировать цифровое участие членов в пяти группах. Результат обработки и группировки данных приводится в табл. 1. В столбцах указана доля групп в зависимости от степени «цифрового сетевого участия» их членов, которая варьирует от 0 до более 20% членов группы. Например, мы видим, что доля групп, от 11 до 20% членов которых писали новости в своей группе, составила 10%. Соответственно доля групп, от 11 до 20% членов которых писали комментарии в группе, составила 41% (а групп, в которых они делали репосты новостей группы – 61%).
15 Таблица 1. Распределение групп в соответствии с «цифровым сетевым участием» их членов (N = 90, в %)
16

Примечание. *Программа vk.barkov.net показала, что в 10% процентах групп никто из ее членов не писал новости. В то же время новости писались от имени самой группы (т.е. ее администратором, являющимся членом группы). В связи с этим было решено отнести данные группы к тем, в которых менее 1% членов писали новости.
17 Как видим, в наименьшей мере участники групп проявляли себя в создании постов, в которых излагались новости, связанные с проблематикой группы. Эти члены, как можно предположить, в наибольшей степени вовлечены в деятельность инициативных групп. В большинстве групп, а именно в 90%, доля таких участников составляла не более 10%. Анализ показал, что в обсуждениях, т.е. в написании комментариев, принимало участие куда больше членов групп. Так, группы, в которых таковых членов было более 10%, составили почти половину. В наименее затратную форму «цифрового сетевого участия» включается наибольшее число членов. Так, доля групп, в которых более 20% их членов делала репосты новостей, составила 20% (соответственно таковые группы составили лишь 7% в отношении написания комментариев или отсутствовали в отношении написания новостей в группе).
18 Таким образом, мы видим, что большинство членов групп можно рассматривать как пассивных. В лучшем случае они читали новости групп, в которых состояли. К сожалению, существующие программы не дают возможность проанализировать посещение групп их членами, поскольку эта информация доступна лишь для администраторов групп.
19 Обратимся теперь к такой форме участия, как мобилизация к участию в акциях в связи с данным экологическим конфликтом. В ходе анализа экологических конфликтов нами были выделены традиционные формы и онлайн формы политического участия. К традиционным формам отнесены: 1) проведение митингов; 2) проведение пикетов; 3) сбор подписей; 4) распространение листовок; 5) участие в общественных слушаниях. К онлайн формам отнесены: распространение информации (репостинги) и сбор подписей под интернет-петициями.
20 Проведен также контент-анализ постов анализируемых групп для выявления мобилизационных постов, в которых члены групп призывались участвовать в вышеперечисленных формах политического участия. Анализ показал (табл. 2), что абсолютное большинство групп используется для мобилизации их участников в той или иной форме политического участия. При этом социальные медиа используются в основном для мобилизации к участию в онлайн формах: распространения информации в социальных сетях и подписания онлайн петиций.
21 В отношении призыва к распространению информации можно прочитать такие записи: «Уважаемые участники группы, не забывайте делать репосты записей, чтобы как можно больше людей узнало о проблеме. Также можно воспользоваться функцией “Рассказать друзьям”» (группа «Слободской район. После мусорного полигона»); «Не будь равнодушным: голосуй на сайте за сохранение сада, делай репост и проси друзей повлиять на судьбу сада!» (группа «Спасем Яблоневый сад в Воронеже»). Почти также часто активисты используют группы для мобилизации в подписании онлайн петиций: «Подпиши петицию! Спаси наш парк!!» (группа «Сохраним наш парк 300-летия СПб!!!»).
22

Таблица 2. Распределение групп в связи с мобилизацией их участников на различные акции (N = 95, в %)
23 Более чем в 60% групп их участники призываются к участию в митингах: «Не забываем 24 июля в 12.00 позвать друзей, близких на МИТИНГ, который позволит еще раз выразить нам мнение по поводу строительства полигона ТБО в д. Осинцы! Сообщи друзьям и всем знакомым о митинге, особенно пожилым людям, которые не сидят ВК. До встречи на ми­ тинге!» (группа «Слободской район. После мусорного полигона»). Авторы таких призывов зачастую довольно изобретательны в риторике: «Когда вырубали окружающие леса, уничтожали рядом речки и захватывали озера, я молчал, это ведь не рядом со мной. Когда, уничтожая детские площадки, зеленые насаждения и дорожки между домами, застраивали соседние кварталы, я молчал, это же не в моем квартале. Когда сносили дома на соседних улицах и выселяли их них моих соседей, я молчал, ведь это не меня выселяют. А потом, когда это коснулось меня самого, я оказался один. Никто не стал протестовать, так как раньше молчал я. Приходи на митинг – не молчи!» (группа «Спасем Александрино»).
24 В более чем половине групп мы видим также призывы помочь в сборе подписей, участвовать в общественных слушаниях и распространять листовки. Приведем несколько примеров такой мобилизации: «Требуется ваше участие в сборе подписей на митинге. В прошлый раз собрали более 2­х тысяч подписей, нужно объединиться и значительно пре­ высить это количество! Только вместе мы отстоим наш любимый лес!» (группа «ЭкоБитца. Защитим Битцевский лес!»). «Друзья, очень нужна Ваша помощь! Нужны волонтеры, гото­ вые помочь в расклейке агит. материалов, посвященных предстоящему митингу. Листовки и плакаты уже готовы и распечатаны. Нужно как можно больше людей оповестить о предсто­ ящем мероприятии!» (группа «Закрыть Кулаковский полигон ТБО MUSORKA.NET»). «Завтра состоятся публичные слушания о застройке Студгородка. Необходимо сходить, а лучше еще привести знакомых и друзей» (группа «Паркорубам нет сквера в Студгородке» ).
25 В рамках исследования мы также предполагали попытаться выявить намерение членов экологических групп принять участие в традиционных формах (митингах, общественных слушаниях и т.п.). Почти в трети анализируемых групп имелся раздел «мероприятия», в котором давались ссылки на группы, созданные в связи с той или иной акцией, планировавшейся в ходе экологического конфликта. Всего в анализируемых группах было создано 102 группы-мероприятия (табл. 3).
26 В качестве примеров таких групп-мероприятий можно указать группы: «Митинг в защиту парка “Торфянка”» 9 Июля 2015 г.» (при группе «Общественное движение “За парк Торфянка!”»), «ЗА ЛЕС! Публичные слушания» (при группе «Защитим Лесопарк им. 60-летия Советской власти!»). Намерение действовать в традиционных формах участия членов групп фиксировалось, если тот или иной член группы присоединялся к группе, созданной специально в связи с предстоящим событием. Присоединение к группам-мероприятиям было выявлено также с помощью программы vk.barkov.net, позволяющей выявить пересечение членства в группах «ВКонтакте».
27 Таблица 3. Распределение групп «мероприятия» в зависимости от формы участия (N = 102, в %)
28
Форма мероприятия Доля групп-мероприятий
Митинг, демонстрация 28
Уборка, субботник 14
Общественные слушания 9
Другие уличные акции 9
Пикет 8
Сбор подписей 7
Отправление обращений 3
Судебное заседание 3
Встреча с представителями власти 4
Собрание, встреча активистов 3
Другое 12
Всего (N) 102
29 Анализ показал, что лишь незначительное меньшинство членов групп выражало намерение участвовать в тех или иных событиях, происходящих в ходе конфликтов. В абсолютном большинстве случаев (в 95% мероприятиях) доля таких членов составляла менее 5%. Конечно, не всякий намеревающийся принять участие в событии обязательно присоединяется к группе, ему посвященной, но с другой стороны известно, что далеко не все вступавшие в группы, посвященные например предстоящему митингу, затем в нем участвовали.
30

Выводы.
31 В рамках нашего исследования предполагалось выяснить, в какой мере граждане, обеспокоенные экологическими проблемами, принимают участие в такой новой форме политического участия, как цифровое сетевое участие. Наше исследование показало, что социальные медиа все чаще используются в ходе экологических конфликтов. Активисты создают виртуальные группы в связи с тем или иным конфликтом, которые затем используются для мобилизации в акциях, координации действий, распространения информации в социальных сетях.
32 Как отмечалось, Я. Теочарис выделяет четыре формы действия, которые он относит к типу «цифрового сетевого участия». Наш анализ показал, что большинство членов групп, созданных в связи с локальными экологическими конфликтами, проявляло себя только в первой форме этого типа участия, а именно – в присоединении к виртуальным группам в социальных медиа. Не проявляя себя в других формах цифрового участия, основная часть пользователей оставались в лучшем случае пассивными потребителями информации, выкладываемой в группах.
33 Хотя экологические группы активно использовались для мобилизации в традиционных формах (митинги, пикеты и т.п.), полученные данные позволяют предполагать, что большинство членов групп не намеревались проявить себя в традиционных формах политического участия (митинги, общественные слушания и т.п.), проходивших в ходе экологических конфликтов.
34

Таким образом, можно предположить, что социальные медиа, хотя они и привлекают граждан к тем или иным экологическим проблемам, лишь в небольшой степени способствуют мобилизации их на участие в конфликте. Для большинства же пользователей социальные медиа являются лишь источником информации, служат помимо этого заменой реального участия в социальных конфликтах.
35

Приложение.
36

Виртуальные экологические группы в соцсети «ВКонтакте»
37

38

39

40

41

42

43

References

1. Bykov I.A., Hall T.E. (2011) Digital Divide and the Internet-users’ Political Preferences in Russia. Polis. Politicheskie issledovaniya [POLIS. Political Studies]. No. 5: 151–163. (In Russ.)

2. van Deth J.W. (2014) A Conceptual Map of Political Participation. Acta Politica. Vol. 49. No. 3: 349–367.

3. Golbraykh V.B. (2016а) Environmental Public Initiative on the Internet as a New Public Participation practice. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filosofiya. Sociologiya. Politologiya [ Tomsk S tate University Journal of Philosophy, Sociology and Political Science]. No. 4: 340–350. (In Russ.)

4. Golbraykh V.B. (2016b) Ecological Activism: New Forms of Political Participation. Vlast' i elity [Power and Elites]. No. 3: 98–120. (In Russ.).

5. Haunss S. (2015) Promise and Practice in Studies of Social Media and Movements In: Critical Perspectives on Social Media and Protest: Between Control and Emancipation. Ed. L. Dencik, O. Leistert. London: Rowman & Littlefield International: 13–34.

6. Ksenophontova I.V. (2012) The Role of the Internet in the Development of Protest Movement. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ehkonomicheskie i socialnye peremeny [The Monitoring of Public Opinion: Economic & Social Changes]. No. 3: 114–116. (In Russ.)

7. Norris P. (2002) Count Every Voice: Democratic Participation Worldwide. New York: Cambridge University Press.

8. Radchenko D.A., Pisarevskaya D.B., Ksenofontova I.V. (2014) The Logic of Virtual Protests: The Internet after Elections. In: «We are not dumb!» Anthropology of Protest in Russia, 2011–2012. Comp. by A. Arkhipov, M. Alekseevsky. Tartu: Nauchnoe izdatel’stvo ELM: 17–44. (In Russ.)

9. Sherstobitov A. (2014) The Potential of Social Media in Russia: From Political Mobilization to Civic Engagement. In: Proceedings of the 2014 Conference on Electronic Governance and Open Society: Challenges in Eurasia. URL: https://dl.acm.org/citation.cfm?id=2729118 (accessed 21.01.2018).

10. Theocharis Y. (2015) Is Digitally Networked Participation a Form of Political Participation? In: Citizenship and Democracy in an Era of Crisis: Essays in Honour of Jan W. van Deth. Ed. by T. Poguntke, S. Rossteutscher, R. Schmitt-Beck, S. Zmerli. New York: Routledge: 189 205.

11. Theocharis Y. (2015) The Conceptualization of Digitally Networked Participation. Social Media + Society. July–December: 1–14.

12. Theocharis Y., van Deth J.W. (2015) The Curious Case of Digitally Networked Participation Conceptualizing and Measuring Digitally Enabled Political Participation. September 7. URL: https://papers.ssrn.com/sol3/papers.cfm?abstract_id=2657082 (accessed 21.01.2018). DOI: 10.2139/ssrn.2657082.

13. Theocharis Y., van Deth J.W., Císař O. (2016) «We Came Unequal into This Digital World, and Unequal Shall We Go Out of It»? Digital Media and Participatory Inequality in Europe. URL: https://wp.nyu.edu/smappglobal/wp-content/uploads/sites/1694/2016/05/Theocharis-et-al.SMaPP_.2016.Draft1-1.pdf (accessed 21.01.2018).

14. Ushkin S.G. (2014) Protest Communities in Social Networks: Three Years of Observation. Monitoring obshchestvennogo mneniya: ehkonomicheskie i socialnye peremeny [The Monitoring of Public Opinion: Economic & Social Changes]. No. 6: 112–118. (In Russ.)

15. Vanke A.B. Ksenofontova I.B., Tartakovskaya I.N. (2014) Internet Communication as a Means and a Condition of Political Mobilization in Russia: Case of the «For Fair Elections». Interaktsiya. Intervyu. Interpretatsiya [Interaction. Interview. Interpretation]. No. 7: 44–73. (In Russ.)

Comments

No posts found

Write a review
Translate