Везде
Modes of Self-Care and Care of the Elderly People Living Separately in Peripheral Settlements
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
Modes of Self-Care and Care of the Elderly People Living Separately in Peripheral Settlements
Annotation
PII
S013216250009290-2-1
DOI
10.31857/S013216250009290-2
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Konstantin Galkin 
ORCID: 0000-0002-6403-6083
Occupation: Research Fellow
Affiliation:
Sociological Institute of FCTAS RAS
Oxford Russia Fellowship
Address: Russian Federation, St. Petersburg
Edition
Issue 9
Pages
70-78
Abstract

For the last decade there has been a growing interest research of care of the elderly people. However there is a little empirical research of the elderly people which living separately in rural areas and have different health problems. This study is in line with some sorts of approach of care. Care is considered as care for the elderly, which is provided by various providers: the state, commercial institutions for the care of the elderly, neighbors, and family. Self care is understood in the article as independent care of elderly people for themselves. The article discusses the main types of care that older people in rural areas use when living separately. The study employs qualitative research methods. The empirical base of the research are biographical interviews with elderly people (N=25) and semi-structured interviews with relatives (N=15) in rural areas in the Leningrad region (Luzhsky district). The purpose why researcher use these methods is individual reflections of elderly people about care and self care. The research focuses on subjective meanings in which elderly people describe routine tasks, self-care as well as problems associated with living separately in peripheral settlements, mechanisms that regulate the use of care or self-care practices and the use of various care providers. It is shown that various routine tasks, as well as health conditions, contribute to the treatment and attitude to different care providers. The article focuses on the experiences of the elderly themselves and the difficulties associated with overcoming social exclusion, which can be amplified by various states of health. The theoretical framework of the study is care conceptualization by Marco Albertini and author's conceptualization of self-care. The key findings and main results of the study are the role of the local community, which is especially noticeable in peripheral settlements and helps to overcome social exclusion in the lives of elderly people. The paper also highlights different levels of care that delineate it spatially, as well as determine the importance of different providers at the presented levels. These findings provoke discussion about the role of local community and the accessibility of various types of care in rural areas for the elderly and the role of self care and autonomy in everyday life and practices of the elderly people. The study contributes to the conceptualization of care and self care of the elderly people and the studies of the rural elderly people.

Keywords
elderly people, rural areas, caring for the elderly, chronic diseases, living alone
Received
17.04.2020
Date of publication
21.09.2020
Number of purchasers
4
Views
49
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite Download pdf
1 Старение – сложный процесс, который рассматривается в разных аспектах и дискурсах. В доминирующем биомедицинском оно прежде всего характеризуется плохим самочувствием и потерей сил, невозможностью функционировать привычным образом, переживанием различных депрессий, связанных с болезнями, отдельным (одиноким) проживанием, ожиданием конца жизни. Старость маркируется как немощное состояние, пожилой человек становится «вычеркнутым» из жизни социума [Thorslund, Norström, 1993: 68; Давыдовский, 1966; Bowd, 2003: 23]. В рамках социального конструктивизма старение рассматривается с позиций осознания возраста и отношения к нему, к его маркерам и символам как стигматизирующим компонентам, сконструированным в рамках определенных культур [Katz et al., 2004: 58]. Оба дискурса объединяет фактор, связанный с пониманием старости, – социальное исключение вместе с попытками его минимизировать и противостоять ему. В этом контексте категорией анализа становится и отдельное (в некоторой литературе рассматривается как одинокое проживание) проживание человека, которое не способствует социальным контактам и ограничивает их. Оно рассматривается в статье как номинальное, то есть понимается как жизнь пожилых людей без родственников или семьи. Ключевой фокус отечественных исследований отдельного проживания людей преклонного возраста – изучение поведения, взаимодействий, коммуникации внутри семьи и особенностей одинокого проживания пожилых в городах, а также особенностей номинального одиночества [Максимова, 2002; Рогозин, 2013; Елютина, 2017]. Российский опыт такого проживания, как и его специфика в разных поселениях (в городах и, особенно, в сельской местности) и при разных состояниях здоровья и самочувствия, остается малоизученным. К этому следует добавить, что субъективные смыслы этого состояния пожилых людей оказываются вне внимания социологии. В статье при помощи биографических и полуструктурированных интервью собран и проанализирован эмпирический материал по указанной теме. Рассмотрены субъективные смыслы отдельного проживания пожилых в периферийной (отдаленной) сельской местности и особенности организации режимов заботы и самозаботы в повседневности.
2 Данная форма проживания людей преклонного возраста концептуализируется на основании двух ключевых характеристик. Первая – стиль (образ) жизни и его сознательный выбор; вторая – отсутствие возможностей жить в семье или с родственниками [Колесникова, 2015].
3

Отдельное проживание и социальное исключение в условиях периферийных поселений.

4 Связь возраста с элиминацией рассматривается во многих исследованиях. Авторы большинства работ отмечают корреляцию между возрастом и социальным исключением, которое начинает прогрессировать по мере старения [Barnes et al., 2006; Богданова, 2019: 281]. Это связанно с завершением трудовой деятельности и, соответственно, уходом из коллектива и сужением круга общения, ухудшением здоровья, появлением хронических заболеваний, которые усугубляют социальную изоляцию и часто приводят к ощущению одиночества у пожилых людей [Jehoel-Gijsbers et al., 2008]. Одновременно усиливается и потребность в самозаботе, а также в автономности (независимости от других), которая особенно важна при уединенном и даже изолированном проживании. Как отмечает Е. Богданова, цитируя итальянского исследователя М. Альбертини, следует выделить пять компонентов, составляющих заботу о пожилых людях: семья, неформальные сети, соседский уход, частная коммерциализированная забота, государственная система социальных услуг [Богданова, 2019: 282; Albertini, 2014: 134–135]. Таким образом, забота о пожилых людях в исследовании рассматривается как уход за ними, который предоставляют различные провайдеры: государство, коммерческие учреждения по уходу за пожилыми людьми, соседи, семья. При этом режимы заботы – это всегда довольно сложные конфигурации различных компонентов, которые должны уравновешивать жизнь пожилого человека на протяжении длительного времени. Но обозначенные в исследовании М. Альбертини типы, как правило, характерны для зарубежных стран и в большей степени для городов.
5 Подобная классификация не лишена и иных недостатков, главный из которых – отсутствие внимания к такому аспекту, как самозабота, которая также может быть одним из факторов, обеспечивающих автономность и самостоятельность пожилых людей. Рассмотрение данного феномена способствует пониманию границ внимания к пожилым людям и помощи им от других провайдеров заботы, а также их самостоятельности, независимости, автономности в выполнении повседневных дел. В России комбинация различных провайдеров заботы о людях преклонного возраста в большинстве случаев совершенно иная. Так, если в городе они могут обратиться в НКО и получить альтернативную поддержку, не связанную с государством и его институтами, то в сельской местности такая возможность полностью отсутствует. Здесь единственным и безальтернативным провайдером заботы выступает государство, а другие агенты поддержки могут быть территориально разнообразны и не структурированы – от соседского участия до помощи родственников, проживающих в другом городе или регионе. В таком случае важным становится понимание разграничений конкретных ситуаций в жизни пожилых людей: где важна автономность и забота о себе, и сам человек становится единственным провайдером заботы, а где есть необходимость обращаться к другим формальным или неформальным агентам. Таким образом, забота и самозабота структурированы повседневными делами и определены субъективным выбором пожилых людей.
6 Периферийные сельские поселения характеризуются удаленностью от центра (в конкретном исследуемом случае – от города федерального значения более 150 км), нерегулярным транспортным сообщением с районным центром, где располагаются все необходимые местные службы (автобус может ходить 2–3 раза в день 3–4 раза в неделю), низким качеством дорог, отсутствием магазина и фельдшерско-акушерского пункта (ФАПа) [Бабурин, 2002].
7 Другими отличительными и важными особенностями сельских поселений в России выступают сильные социальные связи, характерные для общества gemeinschaft (нем. Gemeinschaft – взаимовыручка), и важность неформальных сетей такой поддержки от родственников, соседей, семьи [Теннис, 2002]. На практике соседские сети становятся практически единственными провайдерами помощи на селе. Важно исследовать, какие субъективные смыслы организуют заботу, в том числе о самих себе, в жизни пожилых людей. Интересно проследить также ее уровни в пространственном контексте поселений, в котором разграничения публичного и приватного могут влиять на особенности выбора тех или иных провайдеров заботы или переходу к самозаботе.
8 В статье рассмотрены различные состояния и повседневные дела пожилых людей (как уровни заботы о себе и других и самозаботы): выявлено и проанализировано, когда они прибегают к помощи соседей или родственников, а когда выполняют дела самостоятельно. На каждом уровне существуют определенные ограничения, которые могут быть связаны с инфраструктурным дефицитом, транспортной доступностью или отдельным проживанием. Основной исследовательский вопрос статьи: «Как складывается забота и самозабота пожилых людей о себе в периферийных сельских поселениях?».
9

Методология и эмпирическая база.

10 В статье изложены результаты исследования, которое проводилось в Лужском районе Ленинградской области в 2018–2019 гг. Материалы собирались посредством биографических интервью и наблюдений, которые применялись как дополнительный метод, необходимый для уточнения некоторых аспектов жизни пожилых людей и особенностей заботы о себе, а также обращений за соседской помощью.
11 Для проведения исследования были выбраны два периферийных поселения Лужского района, которые отдалены от Санкт-Петербурга на более чем 150 км. В обоих отсутствуют магазины, амбулатории, рейсовый автобус в районный центр курсирует лишь несколько раз в неделю. Их можно отнести к типичным сельским поселениям средней полосы России и северо-запада. Информанты – пожилые люди в возрасте от 65 до 90 лет, имеющие различные хронические заболевания и документально подтвержденную инвалидность. В статье анализируются 25 биографических интервью с такими информантами. В качестве дополнительных методов применялись полуструктурированные интервью (N=15) с родственниками интервьюируемых для изучения того, как формируется забота со стороны семьи и какую роль в этом процессе играют родные. При кодировании данных интервью использовался тематический метод анализа. В двух поселениях, где проводилось исследование, отличаются типы построек, в которых проживали информанты. В Клубково (названия сел анонимизированы согласно этической программе исследования) расположены деревенские дома-бараки, дома с двумя выходами и приусадебными участками вокруг; в Клинье – деревенские двухэтажки – многоквартирные дома с четырьмя выходами без водоснабжения и газоснабжения. Исследователь жил в домах информантов и проводил долгие наблюдения и биографические интервью, которые строились в форме беседы. Всем участникам исследования гарантировалась анонимность, а доверие подтверждалось заверением, что данные будут использованы исключительно в научных целях. Все респонденты были ознакомлены с этической программой и ее содержанием.
12 Полученные данные позволяют выделить три уровня самозаботы и заботы пожилых в периферийных поселениях. Первый – интимный: самообслуживание, личная гигиена и необходимые процедуры как при обычном состоянии здоровья, так и при его ухудшении. Этот уровень очерчен пространством собственного жилья, а также огорода и приусадебного участка, на нем важна самозабота и автономность. Второй – локальный, связанный с передвижениями и выполнением необходимых дел в самом поселке. Он определен самозаботой информантов и заботой соседей и родственников преимущественно очерчен границами населенного пункта. Третий – медико-социальной уровень – связан с формальной помощью и предоставлением поддержки и внимания от государственных провайдеров. На всех уровнях значимыми для пожилых людей становятся те или иные виды и способы заботы и самозаботы, однако на каждом они действуют по-разному, в зависимости от пространств их реализации.
13

Неформальная забота и самозабота. Интимный и локальный уровни
14 Большинство дел, которые выполняли информанты на интимном уровне, заботясь о себе, относятся к практикам самозаботы. Наиболее закрытые из них – выброс бытовых отходов и очистка выгребной ямы у дома, которую осуществляли только жители Клубково, где не было многоквартирных домов. Все это они делали самостоятельно, не привлекая внимания соседей и самого исследователя, и маркировались информантами как интимное действие, которое необходимо осуществить незаметно для соседей и родственников, пока на улице темно. К другим делам, цель которых участники определяли как «поддержание жизни и активного статуса человека», относится мытье посуды, расчистка снега рядом с домом и у дровяного сарая и интимная гигиена. Последнюю информанты часто производили с трудом, но самостоятельно, маркируя тем самым один из главных аспектов поддержания автономности через практики самозаботы.
15 Участница исследования, инвалид II группы, 71 год: «Моюсь, сложно, конечно, мыться, потому как, то с водой проблемы, то еще с чем-то. И так часто бывает. Но все равно я, естественно, моюсь сама и самостоятельно. Потому что это все уже, если ты и помыться не можешь, тогда дом престарелых – и все. Это уже, наверное, твой финиш».
16 Телесный опыт перенесенного заболевания влиял и на рутинные дела, выполнение которых теперь отнимало больше времени. Остановимся на нескольких ежедневных процессах, в рамках которых информанты, по их словам, поддерживали свою автономность. Отопление в обоих поселениях дровяное, чаще всего используются дрова, расположенные в прихожей или в сенях дома, а запасы хранятся на улице. Каждый день зимой, осенью и ранней весной начинается с проверки печки, уборки прогоревших дров и розжига новых. На это занятие с утра тратится около часа. Растопка печки давалась информантам нелегко: если в сенях нет дров, необходимо принести их с улицы. Однако именно это дело заставляло информантов, по их словам, вставать и что-то делать.
17 Информант, инвалид детства, 69 лет: «Печка тебя поднимет, даже если лежишь и совсем плохо себя чувствуешь, встанешь и будешь следить за ней, а иначе здесь никак, потому что замерзнешь вообще насмерть».
18 Информанты могли попросить соседей принести дрова и положить их в прихожей или сенях, но саму растопку выполняли самостоятельно. Кто-то объяснял это необходимостью «подвигаться» и «расходиться» с утра, что было нередко болезненно и описывалось в интервью с рефлексией о прежнем телесном опыте. О растопке печи рассказывали, как о «муках сельской жизни», которые, однако, помогают жить.
19 Информант, инвалид II группы 65 лет: «Вот ты представь себе, даже нагибаться (при растопке печки. – прим. авт.) – это серьезная проблема, это сложно и может быть больно. Но в нашем климате, в таких погодных условиях без этого в принципе не прожить. Поэтому идешь и даже если вдруг бывает, что спину защемило, все равно гелем смажешь – и потом уже топишь печку».
20 При ухудшении физического состояния и серьезных проблемах со здоровьем, которые могут появиться неожиданно или стать следствием перенесенного заболевания, практики персонализированной самозаботы (выполнение интимной гигиены и повседневных рутинных дел) делегируются семье. Тогда родственники или один член семьи становятся временными ассистентами при выполнении закрытых процедур. Члены семьи могут помочь принести воды, позвонить в поликлинику или районную больницу, выполнить необходимые гигиенические процедуры для информантов. Именно на родственников в таком случае надеются пожилые люди, однако отмечают эпизодичность такой делегированной семье самозаботы и важность быстрого выздоровления.
21 Участница исследования, инвалид II группы, 83 года: «Пока я болею, слабость дикая, до туалета не могу дойти. То, конечно, на кого вся забота – на сына и на дочку, и больше не на кого. Но когда я поправлюсь, и надеюсь, что это быстро произойдет, то буду все сама делать, потому что по-другому никак, и важно, чтобы ты сама могла что-то делать. Не то лежать овощем, и все, уже не жизнь».
22 Как правило, поддержка семьи модифицирована и временна [Богданова, 2019: 291]. Важно, что интимный уровень самозаботы осуществляется исключительно на территории дома и обычно очерчен границами дома и участка. Это пространство и в Клубково, и в Клинье определялось информантами как наиболее закрытое. Такая пространственность структурирует и регламентирует заботу – ключевым ее провайдером и в квартире, и в деревенском доме выступает семья. При этом интимная гигиена и уход за больным всегда были практиками, закрытыми для соседей. Роль самозаботы в уходе за собой у информантов была высокой и в какой-то мере ассоциировались с поддержанием статуса человека и своими индивидуальными возможностями.
23 Особенностью локального уровня заботы и самозаботы выступают персонифицированные режимы коммуникации – тесное взаимодействие и регулярное общение с соседями. Это в некотором роде минимизирует проблемы, связанные с уединенным проживанием и переживанием различных трудностей и состояний здоровья. При этом на локальном уровне по-прежнему важными остаются самозабота пожилого человека о себе и возможность самостоятельного выполнения таких рутинных дел, как доставка воды или вынос крупного бытового мусора (мебели) на кострище. Однако те дела, которые требуют наибольших затрат физических сил, например, заготовка и колка дров, перекладывание полениц, выполняются совместно с соседями. Как правило, это бескорыстная помощь, от которой все участники совместного действия получают необходимую выгоду.
24 Информант, инвалид II группы, 69 лет: «Живем вдвоем с соседом. Я старый, он тоже старый и больной. Вот его дом через огород, за березой. И что? Вот не ходить же рычать друг на друга, правильно? Надо объединяться, вот и объединяемся, для того чтобы что-то вместе сделать: или дров нарубить, или, например, там вот дрова разложить в дровнике. Вот так вот и помогаем друг другу».
25 К соседям обращаются, когда необходимо привезти нужные лекарства или съездить в город за продуктами, но сил, как отмечали мои информанты, для совершения подобной поездки у них нет. При этом ресурс соседской помощи, часто – основного провайдера заботы, в селах велик и может составить в этом плане конкуренцию семье, особенно если с родственниками плохие отношения или общения нет совсем.
26 Как уже было отмечено, помощь соседей обычно безвозмездная, однако, как показало исследование, существует сложная сеть взаимовыгодных обменов и соседской поддержки, когда, например, поддержание автономности пожилых людей и самозаботы в ее рамках становится полулатентной. Так, она становится важным элементом в консолидации местного сообщества и решении инфраструктурных проблем, например, размытых паводками и дождями дорог. Так, к примеру, покупка гравия и совместная подсыпка дорог выполняет терапевтическую (совместный труд воодушевляет и улучшает моральное и физическое состояние) и консолидирующую функции (способствует коммуникации с соседями).
27 Информантка, инвалид III группы, 71 год: «Бывает так: свет отрубили, и поговорить вообще не с кем. Что дочка? Только и может, что орать на меня сутками, да ждать, когда уже жизнь моя закончится. Вот тогда я и иду к соседке и к еще одному старичку. Он вон в том доме покосившемся живет. И так мы с ним и общаемся, разговариваем, обмениваемся идеями, как написать в транспортную компанию и как их подвигнуть, чтобы маршруты автобуса были для нас удобными, или как вот дорогу сделать, да канаву подсыпать. В общем, такое вот общение с соседями, и оно важно, потому что иначе тут вообще – вой волком».
28 Также полулатентные функции соседской заботы важны, когда ухудшается самочувствие, необходимо вызвать скорую и довольно долго ждать ее приезда. В период такого ожидания соседи поддерживают пожилого человека, стараются утешить.
29 Информант, инвалид II группы, 66 лет: «Было тут недавно, ну как, недавно, месяца три назад, может, четыре – не помню. В общем, стало плохо совсем. И тогда что делать? Ночь уже, никого здесь нет. Позвонить кому-то? Семье тоже не хочу, все-таки разбудишь их, а утром на работу. И в общем, побежал через дорогу в одном халате и тапках (а это уже конец ноября), к соседям – тут живет супружеская пара. И в итоге, просил у них помощи, и они помогли. Помогли и скорую вызвать, и дождаться ее – приехала через час с маленьким. Поэтому вот так вот здесь и приходится надеяться только на себя».
30 Пространство локального уровня заботы и самозаботы очерчено границами села и включает в себя дома, дворы, приусадебные участки, огороды и дровники, местные кладбища, находящиеся на окраине, иногда – территорию амбулатории, которая расположена в ближайшем крупном поселке. В передвижении до нее также проявляется соседское участие.
31 Если на интимном уровне родственники представляют собой «единственную надежду», то на локальном их забота становится показательной – участие родных в жизни пожилых людей, как правило, достаточно позитивно воспринимается сельским сообществом, соседями. Как показало исследование, существуют различия в локальном уровне заботы и самозаботы в рамках пространственных особенностей поселков. Так, например, в Клинье, локальный уровень в большей степени характеризуется самозаботой. Отсутствует частое и регулярное обращение к соседям за помощью, поскольку особая пространственная организация деревенской двухэтажки не способствует контактам с ними. В Клубково – обратная картина: к соседям обращаются часто, регулярно общаются с ними, то есть на локальном уровне здесь основным провайдером заботы выступают именно соседи, к ним обращаются за помощью.
32

Формализованная забота и медико-социальная помощь.

33 Наибольшие сложности в рамках институционального уровня заботы доставляют трудности с передвижением из-за проблем инфраструктуры (транспорт и состояние дорог) и чрезмерная бюрократизированность работы врачей в поликлинике и фельдшеров в амбулаториях. Такое положение формирует особое понимание институциональной заботы у информантов: они не надеются на нее и рассматривают, скорее, как необходимый бюрократический и административный ресурс для оформления документов и направлений в поликлинику или больницу. В ходе интервью информанты подчеркивали, что медицинская помощь в амбулаториях, как и вызов врача на дом, – это «легкий жанр», и реальную медицинскую помощь могут оказать лишь в поликлинике или в больнице в районном центре (г. Луга). Однако чтобы получить направление, например, на лечение в дневном стационаре райцентра, необходимо пройти по длинной медико-бюрократической «цепочке», начиная с посещения амбулатории. Поэтому многие респонденты стараются поддерживать «хорошие отношения» с медицинским персоналом, чтобы вовремя получить нужный рецепт или лекарство, а также направление на лечение в город. Для этого, как отмечали информанты, они прибегали к «особой коммуникации» с медицинскими работниками.
34 Другой провайдер институциональной заботы в отношении пожилых людей – служба скорой помощи, которой доверяется экстренное решение проблем со здоровьем. В условиях периферийных сельских поселений пожилых людей она становится универсальной службой, на которую в том числе возлагаются и надежды, связанные с диагностированием различных состояний. При этом возможности скорой обычно ограничены, кроме того, существуют проблемы в общении пожилых людей и фельдшеров.
35 Информантка, инвалид III группы, 76 лет: «В амбулатории в аптеке вообще ерунда, а не лекарства. И вот поэтому, если что-то критичное, то и приходится скорую вызывать и рассчитывать исключительно только на нее, на помощь скорой. Но все-таки один раз, помню, приехали фельдшера молодые. Просила самый простой укол сделать, самого простого снотворного, чтобы поспать нормально, так они мне отказали – говорят, незачем вообще. Вот теперь и рассчитывай на них и на это на все! Так что, на скорую после этих всех событий тоже у меня стало надежды мало».
36 Тем не менее скорая помощь становится едва ли ни единственным способом решения множества проблем, связанных с заболеваниями и тяжелыми состояниями здоровья, и своевременного оказания необходимой помощи пациентам. При этом ее функции достаточно сильно отличаются от задач участковых врачей, на которых надеются в большей степени как на административный ресурс.
37 Еще одним провайдером институциональной заботы в сельской местности выступают социальные работники, которые, как правило, приезжают из крупного поселка или из районного центра на рейсовом транспорте. В их функции входит посещение подопечных один или два раза в неделю. Сами респонденты отмечали в интервью, что старались избегать такого формата институциональной заботы, а жизненно необходимые функции, например, доставку продуктов, просили выполнять соседей, а не социальных работников. Основным аргументом выступало плохое отношение социальных работников к пожилым людям и незначительность, несостоятельность помощи от этого провайдера заботы.
38 Информантка, инвалид II группы, 84 года: «Вот ходит Людмила, она соцработник, ездит сюда и еще в пять деревень из Луги на автобусе. И что она может помочь?! Нет, ну конечно, может там, когда это нужно, принести лекарства, может еще и продукты тоже захватить, если это необходимо. Но по сути – помощи и толку от нее ноль полный. Потому что продукты – можно и самой доехать, можно и соседей попросить, так что помощь, в принципе, никакая».
39 Исследование показало, что основные институциональные провайдеры заботы – медицинские и социальные службы – очень часто не справляются с потребностями пожилых людей. С другой стороны, институциональная поддержка – это важный ресурс, связанный с экстренными состояниями, когда от медицинской помощи ожидают госпитализации и лечения. Однако материалы исследования показывают, что провайдеры институциональной помощи для пожилых чаще всего запускают механизмы социального исключения посредством плохого отношения к людям преклонного возраста или оказания некачественных услуг, что способствует их социальной изоляции.
40

Заключение.

41 Результаты исследования подтверждают, что существуют особенности в осуществлении самозаботы пожилых людей, отдельно проживающих в сельской местности, и заботы о них. При этом основными ресурсами поддержки, и помощи выступают родственники и семья, и также местное сообщество. Уровень доверия к институциональным провайдерам заботы и медико-социальной помощи в сельских районах незначителен, определен конкретными случаями и административными ресурсами врачей и фельдшеров. О специфике различных уровней заботы в периферийных сельских поселениях говорит тот факт, что в зависимости от состояний, которые напрямую связаны с автономностью или возможностью/невозможностью выполнять необходимые рутинные дела, складываются различные конфигурации заботы и самозаботы. Основную роль играет локальный уровень, на котором у пожилых людей в том числе сохраняется автономность. В рамках общения и взаимодействий забота обретает терапевтические эффекты. Следует отметить, что те пожилые люди, которые обращались в социальные службы и по разным причинам не получали необходимой заботы на интимном и локальном уровнях, были менее успешными в преодолении социального исключения. В интервью субъективная оценка отдельного проживания таких пожилых людей сопровождалась описанием проблем и трудностей, связанных и с инфраструктурным дефицитом, и с транспортной недоступностью, ограничивающей передвижения.
42 Важным фактором в выборе того или иного типа заботы выступает его доступность. Так, например, институциональные провайдеры, которые находятся в малом городе (поликлиника и межрайонная больница), оказались практически недоступны, а сложная сеть оформления различных документов через местные амбулатории или ФАПы способствовала тому, что подобную помощь и обращение к ней воспринимали как экстренную, чрезвычайную. Отчетливо просматривается в интервью специфическая роль родственников и их отношения с отдельно проживающим человеком. Практически все информанты отметили, что значение семьи как источника заботы актуализируется лишь в экстренных случаях, необходимой она становится, когда пожилые люди не могут себя обслужить. Помощь родственников в данном случае рассматривается как временная поддержка, которая помогает восстановить автономность.
43 Отдельную и весомую роль при проживании в периферийных поселениях играет ресурс местного сообщества. Следует отметить, что забота с этой стороны и эффект от общения и взаимодействия с соседями, с которыми информанты разделяли трудности инфраструктурного дефицита и проблемы здоровьем, достаточно фрагментарны и ситуативны, в особенности в поселках с многоквартирными домами – деревенскими двухэтажками. Однако потенциал подобной заботы велик – она обеспечивает возможность преодоления социального исключения пожилых людей. В связи с этим в будущем целесообразно исследовать особенности неформальной соседской заботы в селах.

References

1. Albertini M., Mencarini L. (2014) Childlessness and support networks in later life: New pressures on familistic welfare states? Journal of Family Issues. Vol. 35. No.3: 331–357.

2. Barnes S. et al. (2006) Characteristics and views of family carers of older people with heart failure. International journal of palliative nursing. Vol. 12. No. 8: 380–387.

3. Bogdanova E. (2019) The care regime for elderly people with limited mobility in peripheral settlements: successes and failures in overcoming social exclusion. In: Critical sociology of care. Intersections of social inequality. St. Petersburg: Evropeysk. un-t. (In Russ.)

4. Bowd A.D. (2003) Stereotypes of Elderly Persons in Narrative Jokes. Research on Aging. Vol. 25. No. 1: 22–35.

5. Davydovsky I. (1966) Gerontology. Moscow: Medicine. (In Russ.)

6. Elyutina M. E., Trofimova O. A. (2017) Lone living and experiencing loneliness at a late age. Zhurnal issledovanij social'noj politiki [Journal of social policy research]. No. 4: 37–50. DOI: 10.17323 / 1727-0634-2017-15-1-37-50. (In Russ.)

7. Jehoel-Gijsbers G., Vrooman J. Social exclusion of the elderly. A Comparative Study of the EU Member States. ENEPRI Research Report. No. 57.

8. Kolesnikova G.I. (2015) The Phenomenon of Loneliness: Concept, Classification, Existential Meaning. Fundamental’nye issledovanija [Basic Research]. No. 2: 2024–2027. (In Russ.)

9. Maksimova S.G. (2002) Old Age: Social Exclusion or Social Acceptance? Vestnik Moskovskogo universiteta. Ser. 18. Sociologija i politologija [Bulletin of Moscow University. A Ser. 18. Sociology and Political Science]. No.4: 179–193. (In Russ.)

10. Rogozin D.M. (2013) Five Books on the Liberal Interpretation of Loneliness in Older Age. Psihologija zrelosti i starenija [Psychology of Adulthood and Aging]. No. 2: 59–66. (In Russ.)

11. Starodubov V. I. et al. (2014) Public health and healthcare: national guidelines. Moscow: GEOTAR-Media. (In Russ.)

12. Tennis F. (2002) Community and society: Basic concepts of pure sociology (Gemeinschaft und Gesellschaft. Grundbegriffe der reinen Soziologie). St. Petersburg: Fond “Universitet”. (In Russ.)

13. Thorslund M., Norström T. (1993) The Relationship Between Different Survey Measures of Health in an Elderly Population. The Journal of Applied Gerontology. Vol. 12. No. 1: 61–70.

Comments

No posts found

Write a review
Translate