В лингвистической литературе вопросу о взаимоотношении субъекта и подлежащего уделяется мало внимания. Между тем определение взаимоотношений субъекта и подлежащего представляет собой важную и необходимую предпосылку исследования структуры предложения. Например, правильная постановка изучения так называемых причастных или деепричастных оборотов, сложных предложений и т. п. в алтайских и некоторых других языках в значительной мере зависит от решения вопроса о том, каковы природа и особенности субъекта и подлежащего, каковы их связи со смежными категориями и место в структуре предложения.

Некоторые исследователи монгольских, тюркских, корейского и японского языков нередко приравнивают субъект к подлежащему, не находя между ними никаких различий, в силу чего каждое имя существительное со значением субъекта, оформленное в том или ином падеже, рассматривается как подлежащее1 .