Монголия относится к моноэтничным странам, где 94% населения – представители монгольской группы. К национальным меньшинствам относятся народы тюркского происхождения (казахи, хотоны, тувинцы, цаатаны), а также русские, китайцы и представители других этнических общностей. Народы немонгольского происхождения составляют немногим более 7% от общего числа жителей Монголии [2, с. 45].

В настоящей статье речь пойдет о двух тюркских народах Монголии – казахах и тувинцах, совместно проживающих в сумоне Цэнгэл Баян-Улэгэйского аймака*. Следует заметить, что места расселения казахского и тувинского населения не ограничиваются только сумоном Цэнгэл. Казахи и тувинцы живут и в других аймаках Монголии, но этнокультурная ситуация, сложившаяся в Цэнгэле, на наш взгляд, заслуживает особого внимания с точки зрения этнографического исследования.

Казахи по численности являются вторым после монголов народом и одним из крупнейших национальных меньшинств; их численность, по данным переписи 2010 г., составляет 101,5 тыс. человек (3,86% населения страны) [1, с. 69]. Они живут в 181 населенном пункте, главным образом в Западной Монголии. Подавляющее большинство (88,7%) проживает на территории Баян-Улэгэйского аймака, который принято считать «самым казахским» в Монголии. Казахи также живут в Кобдосском аймаке и в столице страны – Улан-Баторе.

Тувинцы в Монголии, помимо сумона Цэнгэл, живут в сумонах: Буянт (Кобдоского аймака), Цагаан (НурХубсугульского аймака), Алтанбулаг (Селенгинского аймака), Заамар (Центрального аймака) [4, с. 208]. По данным переписи 2010 г., их численность составляет 5169 человек (0,2% населения страны) [1, с. 69]. Однако здесь следует внести некоторую ясность.

Если численность казахов в Монголии не вызывает сомнения, то ситуация с тувинцами несколько иная. По данным, полученным из неофициальных источников, всего в стране проживает около 20 тыс. тувинцев. В это число входят и те, кто сохранил по сей день свой родной язык (по предварительным подсчетам, это не более 8 тыс. человек), и те, кто давно утратил его, но продолжают при этом осознавать себя тувинцами. Необходимо также учесть, что раньше тувинцев в паспорта записывали либо урянхайцами, либо уйгурами, либо казахами, а иногда и монголами. Только начиная с 1990-х гг. у них наметилась другая тенденция – их по их собственному желанию стали записывать тувинцами.

Путаница усугубляется еще и тем, что официальная статистика Монголии выделяет небольшую часть тувинцев, живущих в Хубсугульском аймаке, как цаатанов, т.е. самостоятельную этническую единицу. По переписи 2010 г., их насчитывается 282 человека (0,01%). Этноним «цаатан» образован от рода деятельности этой группы тувинцев – оленеводства (монг. цаа – олень).

Таким образом, вопрос о реальной численности монгольских тувинцев до сих пор остается не до конца выясненным.

ПОЛОЖЕНИЕ В ЦЭНГЭЛЕ

Переселение казахов в Западную Монголию связано с восстаниями тайпинов (1850-1864 гг.) и дунган (1862-1878 гг.) в Китае*. Китайское правительство с целью разрешения земельных проблем, возникших из-за этих столкновений, прибегло к политике «освоения новых земель». В результате этого в Синьцзян, где проживало довольно большое количество казахского населения, стали переселяться дунгане и китайцы; они начали постепенно вытеснять живших там казахов и осваивать их земли под свои нужды, т.е. земледелие.

Казахи лишились своих плодородных пастбищ основы их традиционного кочевого хозяйства. Оказавшись без земли, часть казахов была вынуждена мигрировать в Монголию через Монгольский Алтай. Так они оказались в Баян-Улэгэйском аймаке Монголии, где встретились с тувинцами, жившими в этих краях испокон веков.

Многие тувинцы Баян-Улэгэя утверждают, что раньше, когда еще не было установлено государственных границ между Тувой, т.е. Россией и Монголией, их земли считались частью тувинской территории. Установление границ между двумя странами привело к тому, что они оказались на монгольской территории.

В Баян-Улэгэйском аймаке существовал самостоятельный тувинский сумон Цэнгэл, но в 1963 г. он был ликвидирован и объединен с сумоном Цагаангол, где в основном жило казахское население. Это оказало отрицательное влияние на тувинцев, составлявших меньшинство вновь созданного сумона. Все ключевые посты и основные рабочие места заняли казахи, и многие тувинцы оказались безработными.

Однако казахи лишили тувинцев не только рабочих мест, но и плодородных пастбищ, без которых дальнейшее пребывание их в этих краях теряло смысл. В поисках работы многие тувинские семьи, свыше 1100 человек, покинули Цэнгэл. Они перебрались в другие аймаки страны, прежде всего в Селенгинский и Центральный, в которых по специальной государственной программе предусматривалось ускоренное социально-экономическое развитие, и, следовательно, местное руководство нуждалось в дополнительной рабочей силе.

Многократные попытки цэнгэльских тувинцев обратить внимание правительства Монголии на свое бедственное положение в течение длительного времени не приносили желаемых результатов. В начале 1990-х гг. около 40 семей предприняли отчаянную попытку: они написали официальное письмо президенту Тувы (с марта 2002 г. – председатель правительства РТ) с просьбой предоставить им право на постоянное жительство в Туве.

Из-за невозможности решить этот вопрос на республиканском уровне (для этого требуется разрешение федеральных органов) письмо было переадресовано в вышестоящие инстанции в Москве, откуда никакого ответа не последовало.

На положение цэнгэльских тувинцев откликнулся их земляк, известный монгольский писатель тувинского происхождения Чинагийн Галсан, в прошлом выпускник Лейпцигского Университета (Германия). Он в 1995 г. за счет личных средств организовал переезд 36 семей из сумонов Заамар и Алтанбулаг снова в Цэнгэл, что в определенном смысле было вызовом монгольским властям. Они возвращались на верблюдах в течение месяца, преодолев 2 тыс. км. Все это время немецкие документалисты снимали публицистический фильм о них, который позже, выйдя на экраны страны, вызвал большой резонанс у монгольской общественности. Благодаря этому прецеденту отток тувинского населения из Баян-Улэгэйского аймака временно прекратился. Но, начиная с 2010 г., он вновь возобновился в связи с ухудшением социально-экономических условий жизни и роста безработицы.

Неблагоприятные социально-экономические условия сказались и на казахах. В рамках программы репатриации из Монголии в Казахстан в 1990-е гг. переехало до 20 тыс. казахских семей – это были первые казахи-«оролманы» (русск. «возвращенцы»). Они селились, в основном, на территории Талды-Курганской области Республики Казахстан.

По данным монгольской статистики, за период с 1995 по 2015 гг. казахское гражданство получили 40 тыс. монгольских граждан. Поскольку монгольские казахи пользуются кириллицей и в той или иной степени владеют русским языком, им, в целом, удалось сравнительно безболезненно интегрироваться в казахстанское общество, в то время как казахам из Китая, Ирана, Афганистана это удавалось гораздо хуже.

В настоящее время общая численность населения в Баян-Улэгэйском аймаке достигает 98300 человек. В основном, это казахи (88,7%), остальные – этнические меньшинства (урянхайцы, тувинцы, монголы). Численность проживающих в Цэнгэле – 8348 человек, из них казахов – 8700, тувинцев – 1740, монголов – 6 человек. В различных учреждениях сумона работают 43 тувинца. Из них 3 специалиста – в больнице, 2 – в детском садике (в тувинской группе, которая открылась в 2006 г.), 6 – в местной администрации, 32 человека – в начальной тувинской школе [3]. Все остальные места в учреждениях заняты казахами.

ЯЗЫКОВАЯ СИТУАЦИЯ

Казахи и тувинцы Цэнгэла свободно говорят на своих родных языках и в совершенстве владеют монгольским. Благодаря близости к территории Тувы и Казахстана и наличию хороших дорог контакты между жителями сумона и их сородичами в России и Казахстане существовали постоянно. Это обстоятельство, безусловно, положительно отразилось на состоянии казахского и тувинского языков в этом регионе Монголии. Кроме того, ежедневно в вечернее время по монгольскому радио ведется часовой новостной эфир на казахском языке; в Баян-Улэгэйском аймаке издается газета «Новая жизнь» (каз. «Жанаомір») на казахском языке. С 2011 г. при поддержке правительства Монголии в стране начала действовать специальная программа по сохранению и развитию языка проживающих в Монголии казахов и тувинцев, и на Национальном телевидении страны началось вещание на их родных языках.

До 1990-х гг. в Цэнгэле существовала одна единственная школа с монгольскими и казахскими классами. В ней ежегодно обучалось около 1200-1400 учащихся. Преподавание велось на двух языках – монгольском и казахском. В качестве иностранного языка преподавали русский. Тувинские дети обычно учились в монгольских классах, а казахские – в казахских.

В 1991 г. местные власти, учитывая интересы тувинского населения, из одной школы образовали две – монгольскую с казахскими классами и тувинскую. Инициатором этой идеи выступил местный тувинец Ч.Гагаа (в 1992-1994 гг. он был директором этой школы). Вначале школа имела статус учреждения среднего образования и проработала в этом режиме до 1997 г., а с 1 сентября 1998 г. стала начальной школой [3].

По первоначальному замыслу предполагалось все предметы в школе перевести на тувинский язык. Однако родители учащихся выразили опасение, что это может привести к нежелательным результатам: дети будут крайне слабо владеть монгольским, в результате чего их шансы получить хорошее образование в престижных учебных заведениях страны резко снизятся. Поэтому было решено ввести в школьную программу тувинский язык как отдельный предмет, а все остальные предметы преподавать на монгольском. Из других языков в школе изучают английский, а также старописьменное монгольское письмо.

Учителя тувинской школы всегда высказывали желание пригласить в Цэнгэл группу учителей из Кызыла и подписать с ними контракт о сотрудничестве. В их число должны были войти не только учителя тувинского языка, но и других предметов: истории, физкультуры, домоводства. С их точки зрения, тувинская молодежь Цэнгэла остро нуждается в расширении кругозора, в культурном и информационном обмене с российскими сородичами, и для достижения этой цели им необходимо живое и непосредственное общение с учителями из Кызыла.

Так, в начале 1990 г. благодаря общим усилиям между правительствами Республики Тува и Монголии было достигнуто соглашение о подготовке молодых кадров по разным специальностям. Согласно этому договору, осенью того же года в Монгольский государственный университет поехали учиться четыре студента из Тувы, а Кызылский государственный педагогический институт (с сентября 1996 г. – Тувинский государственный университет) принял столько же студентов из Монголии.

Студенты, приехавшие из Монголии в Туву, были тувинцами по происхождению. Двое из них выходцы из Цэнгэла, одна девушка – из Кобдо, другая – из Хубсугула. Они вчетвером обучались на тувинском отделении филологического факультета, а по окончании института им была присвоена квалификация учителей тувинского языка и литературы. Сейчас подготовка таких кадров осуществляется на регулярной основе.

Осенью 2016 г. в Монголии вышел в свет учебник тувинского языка, предназначенный не только для школьной программы цэнгэльской школы, но и для всех этнических тувинцев, желающих изучать свой родной язык. Он был разработан российско-монгольским коллективом, состоящим из учителей цэнгэльской школы и сотрудников Научно-образовательного центра «Тюркология» при Тувинском государственном университете. Учебник составлен с учетом ряда особенностей в области фонетики, морфологии и синтаксиса языка монгольских тувинцев. Финансирование издания осуществила международная организация ЮНИСЕФ.

В языковом отношении казахи и тувинцы Цэнгэла, по сравнению с другими группами казахского и тувинского населения (живущими в других частях Монголии), вне всякого сомнения, находятся в наиболее благополучном положении. Вопервых, они имеют возможность обучаться на родном языке, в то время как у других групп такая возможность отсутствует. Во-вторых, им намного легче, чем остальным, общаться с жителями Казахстана и Тувы и таким образом поддерживать достаточно высокую степень сохранности своих языков.

ОСНОВНЫЕ ЗАНЯТИЯ

Места проживания цэнгэльских казахов и тувинцев по своим физико-географическим и экологическим особенностям мало чем отличаются от Тувы и Казахстана. По ландшафту они очень близки к Восточной Сибири, чем обусловлен и их резко континентальный климат. В этих природноклиматических и ландшафтных условиях исторически сложился наиболее рациональный во всех отношениях хозяйственно-культурный тип скотоводов-кочевников.

Монгольские казахи и тувинцы были и остаются животноводами. В их хозяйстве до сих пор сохраняются многие традиционные черты; формы ведения хозяйства имеют много общего с соответствующей монгольской, что подтверждает факт наличия у них общих черт в материальной культуре. Они так же, как и их российские и казахстанские сородичи, имеют сезонные пастбища, роль которых в животноводстве незаменима – они являются главным условием содержания скота.

Из домашних животных основную хозяйственную роль играют лошади – кочевание немыслимо без этих животных, издавна приспособленных человеком для верховой езды и транспортировки груза. Помимо лошадей, в большом количестве разводят крупный и мелкий рогатый скот. Особое предпочтение отдается разведению овец – животных, наиболее приспособленных к зимним пастбищам, где скот находится на подножном корму. Цэнгэльские тувинцы в незначительной степени разводят яков, однако это направление их деятельности носит сугубо локальный характер и не имеет повсеместного распространения.

Как бы велика ни была роль животноводства, надо иметь в виду, что тувинцы и казахи нуждаются и в продуктах земледелия. Поэтому в тех местах, где позволяют климатические условия, они занимаются земледелием и огородничеством. Мы посетили несколько домохозяйств, имеющих свои огороды. В них выращивались картофель, капуста, репа и лук.

Помимо традиционного животноводства, казахи и тувинцы заняты также в других сферах деятельности, которые свидетельствуют о зарождении у них оседлости. Часть населения по характеру своей работы уже привязана к постоянному местожительству, к аймачному центру; в основном это учителя, врачи, инженеры, ветеринары, рабочие деревообрабатывающих артелей и артелей по обработке кожи, плотники, строители, служащие органов управления и других общественных учреждений. Молодежь стала выезжать на учебу в крупные города, где приобретает современные специальности (программирование, менеджмент, гостиничный и туристический бизнес), которые также предполагают оседлый образ жизни.

Некоторые информаторы-казахи признавались, что хотели бы дать образование своим детям в Казахстане, а именно в Назарбаев Университете в Астане. Тувинские информанты мечтают обучать своих детей в Тувинском государственном университете в России.

ЖИЛИЩЕ

Большая часть цэнгэльских казахов и тувинцев, особенно чабаны и их семьи, живут в юртах. Сельские жители, как правило, имеют и юрту, и срубный или саманный дом. В юртах обычно живут в летнее время, в домах – в зимнее. Это удобно еще и потому, что юрта в зимнее время превращается в морозильную камеру, в которой хранят запасы мяса и другие скоропортящиеся продукты, а дом летом – в мини-гостиницу, где размещают приехавших родственников и гостей.

Во второй половине ХХ в. заметно выросло число общественных зданий, чаще всего построенных из глиняных кирпичей и покрытых штукатуркой. К началу 1980-х гг. картина еще более изменилась: участки оседлых жилищ – ансамбль из юрты и бревенчатого дома, иногда с хозяйственными постройками – были уже обнесены заборами; кирпичных домов, в т.ч. трехэтажных, стало гораздо больше.

В домах в основном используют традиционную мебель ручной работы (всевозможные сундуки, невысокие столы, шкафы, кушетки). Наряду с нею в быт входит мебель фабричного производства, что стало элементом престижа.

Все дома жителей Цэнгэла радиофицированы. Практически в каждой семье есть телевизор, у зажиточных он обычно цветной, у малоимущих – черно-белый. Постепенно распространение получают компьютеры, видеокамеры, холодильники, стиральные машины, пылесосы и другие электробытовые приборы.

МЕЖЭТНИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ

Исследование межэтнических отношений в нашем случае имеет очень важное значение, поскольку позволяет с большей долей объективности судить о ходе и направлении современного этнического развития исследуемых групп казахского и тувинского населения в Монголии.

Для решения поставленной задачи мы, в первую очередь, попытались выяснить у наших информантов, есть ли в их семьях или в семьях их родственников люди других национальностей; как часто они вступают в брак с лицами не своей национальности; проводят ли семейные торжества или национальные праздники с участием представителей других народов; с людьми какой национальности предпочитают дружить, работать и т.д.

Оказалось, что большинство информантов не очень одобрительно относятся к бракам с людьми другой национальности, считая это препятствием для сохранения этнической целостности их общины. Склонность казахов и тувинцев к однонациональным бракам, как нам объяснили, продиктована не столько их желанием сохранить «чистоту крови», сколько боязнью появления нового члена семьи, принадлежащего к другой национальности, и в силу этого способного нарушить привычный уклад семейной жизни, существующие нормы взаимоотношений и этикета между поколениями и полами, традиции социального поведения и роль каждого члена семьи.

Подобные ориентации в некоторых случаях ведут к кровосмешению, что, по сути, является инцестом. Так, например, в Цэнгэле, за последние 20 лет значительно возросло число детей, рожденных от родителей, состоящих в близком родстве. Как и следует ожидать в таких случаях, дети отстают в умственном развитии и имеют физические дефекты.

Сложившаяся ситуация у казахов не вызывает особых опасений, т.к. у них традиционно приняты браки между родственниками, в то время как у тувинцев отношение к ним во все времена было однозначно отрицательным. Они к таким бракам относились с крайним осуждением; считали, что мужчинам нельзя жениться не только внутри своего рода, но и сумона; неприличным было брать в жены даже дальнюю родственницу.

Традиционно в тувинском обществе господствует моногамный брак, который регулируется экзогамными запретами, распространяющимися на родственников по отцовской линии до определенного поколения. В круг лиц, на которых распространяются эти запреты, входят все члены кровнородственной группы, имеющие происхождение от одного общего предка – родоначальника. Речь в данном случае идет о роде, основанном на фактическом кровном родстве, а не об официальном роде, представляющем собой административную и фискальную единицу.

Экзогамия отцовского рода соблюдается довольно строго; брак внутри него расценивается как недопустимое и позорное нарушение обычая. Пожилые информанты утверждают, что обычно после седьмого поколения от общего предка род у них разрастается настолько, что на его основе образуются два самостоятельных экзогамных рода, которые уже могут обмениваться невестами.

С цэнгэльскими тувинцами дело обстоит сложнее. У них в кровно-родственные браки вступают не по ошибке, как мы полагали, а вполне сознательно, что является не просто отступлением от брачных норм, но и нарушением их «по собственному желанию». Подобное поведение не поддается объяснению с точки зрения логики, однако наши информанты мотивируют его тем, что у них в мужья и жены принято брать только «своих».

состав коллектива для них не имеет никакого значения, более того, они даже убеждены, что многонациональный состав, в целом, положительно влияет на производственные отношения. Также для наших информантов практически никакой роли не играет национальность друга или соседа, главное, чтобы «человек был хорошим».

Сами казахи и тувинцы весьма высоко оценивают свою способность входить в контакт с представителями других национальностей; они считают, что свободное владение языками соседних народов позволяет им без труда находить общий язык с любым из них. Но следует сделать оговорку: если тувинцы свободно владеют казахским, то казахи тувинским не владеют. Они считают не нужным специально изучать тувинский, поскольку в стране он не востребован.

Однако во время некоторых обрядов в качестве почетных гостей принято приглашать представителей других этнических групп, но при этом они обязательно должны исповедовать ту же веру, что и приглашающая сторона. Например, тувинцы на обряд оваа дагыыр (обряд жертвоприношения объектам и духам природы) из ближайших соседей приглашают монголов, таких же буддистов, как и они сами, а казахи, будучи мусульманами, остаются в стороне. Кстати, у казахов также существуют некоторые обряды религиозного характера, в которых иноверцы не имеют права участвовать.

На первый взгляд, казахско-тувинские отношения выглядят вполне благополучными, и они по большому счету таковыми и являются. Открытых межэтнических столкновений не происходит, однако некоторую озабоченность наши информанты все-таки высказали нам.

За последние 10 лет казахи на добровольные пожертвования построили три мечети в Цэнгэле. Они начали обучать своих детей в медресе, устанавливать активные контакты со странами мусульманского мира. В настоящее время в Монголии насчитывается более 40 мечетей, главная из которых – Соборная мечеть в г. Улэгэй, административном центре Баян-Улэгэйского аймака. Богослужение совершают на казахском и арабском языках.

Тувинцы опасаются, что казахи благодаря своему численному преимуществу могут установить свои мусульманские порядки, включая многоженство. Чтобы противостоять процессу исламизации, они хотят построить буддийский храм в сумоне, надеются, что это поможет им, с одной стороны, противопоставить себя мусульманскому большинству, с другой – укрепить свою собственную конфессиональную идентичность. Насколько это им удастся – покажет время.

* * *

Настоящая статья написана, в основном, на этнографическом материале, но каждодневные изменения, происходящие во всех сферах жизнедеятельности монгольских казахов и тувинцев, могут заставить специалиста – филолога или лингвиста, историка или этнолога – каждый из поставленных вопросов пересмотреть и переосмыслить заново, осветить со своей точки зрения.

На данном этапе мы ставили перед собой весьма скромную цель – дать краткий очерк о казахах и тувинцах, живущих в сумоне Цэнгэл Баян-Улэгэйского аймака Монголии. Собранный нами материал показал, что современное этническое и этнокультурное развитие казахов и тувинцев в исследуемом регионе имеет свою специфику, и мы попытались раскрыть ее через языковую ситуацию, материальную культуру, а также межэтнические отношения.

Длительное проживание казахов и тувинцев в условиях точечной дисперсии в инонациональной (в основном монгольской), активно воздействующей среде не могло не привести к языковым и этнокультурным изменениям. Их родные языки (казахский – у казахов, тувинский – у тувинцев) под влиянием монгольского претерпели морфологические и семантические изменения, но при этом проблема их сохранения не стоит остро, как можно было бы предположить. Наблюдается сложившееся казахско-монгольское двуязычие у казахов и тувинско-казахско-монгольский мультилингвизм у тувинцев.

Исследуя такую деликатную сферу, как межнациональное общение, мы пришли к выводу, что личностные национальные установки казахов и тувинцев в подавляющем большинстве направлены на межэтническое общение, интраэтничными мы можем признать лишь их установки на брак. Вместе с тем, на развитие процесса межэтнической брачности влияет и, судя по всему, будет влиять в ближайшем будущем устойчивая ориентация казахов и тувинцев на однонациональные браки.

Таким образом, следует признать, что этническое и этнокультурное развитие казахов и тувинцев Цэнгэла носит сложный и неоднозначный характер. Однако думается, что дальнейшее их изучение откроет много нового, что будет способствовать еще более глубокому и всестороннему пониманию их современного образа жизни.