Курс на диверсификацию национальных экономик и их внешних связей, стремление играть более активную политическую и экономическую роль в географически близких регионах лежат в основе усиления африканского вектора политики ведущих членов ССАГПЗ – Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива (Бахрейн, Катар, Кувейт, ОАЭ, Оман, Саудовская Аравия/КСА).

ПОЛИТИЧЕСКИЙ ФОН ЭКОНОМИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

На фоне традиционно западной направленности их внешней политики, а также сдвига в сторону наиболее динамичных стран Азии, всё более заметным становится внимание аравийских нефтяных монархий к ряду африканских стран, в первую очередь Восточной и Северной Африки. Сама география усиливает аравийское влияние в Африке: Аравийский полуостров прилегает к континенту и отделен от него только Красным морем. Государства, входящие в состав ССАГПЗ, за последнее десятилетие значительно расширили свои экономические и политические связи на этом континенте. Для членов блока, и особенно для трех самых влиятельных стран – КСА, ОАЭ и Катара, – Африка является в последние годы одним из ключевых компонентов осуществления наступательной внешней политики.

Если в начале текущего десятилетия во всех африканских государствах действовали всего несколько посольств аравийских монархий, то в настоящее время почти в каждой стране работают, как минимум, два таких дипломатических представительства. Больше всего посольств у Катара (51), ОАЭ (31) и КСА (29). Наиболее активны страны ССАГПЗ в Восточной Африке (прежде всего на Африканском Роге), где экономическое проникновение служит своего рода фундаментом влияния на процессы политической трансформации в Эфиопии и Судане, и элементом управления конфликтами в Сомали, Эритрее, Джибути, Южном Судане.

Характерными чертами аравийской модели влияния являются обилие выделяемых на эти цели финансовых ресурсов и оперативное реагирование на изменения локальных ситуаций. До начала «арабской весны» аравийское экономическое проникновение сводилось к имевшим многовековую историю торговым связям, импорту рабочей силы с Африканского Рога, переводам саудовских финансовых средств по религиозным каналам, участию эмиратской компании Dubai Ports World (DP World) в реконструкции морского порта в Джибути по соглашению 2006 г.

В ходе «арабской весны» аравийские правящие круги столкнулись с необходимостью еще более активно противостоять Ирану путем укрепления своих позиций в Йемене и близлежащих африканских странах. Если тогда в эпицентре субрегионального противостояния стояли КСА (вместе со своим союзником – ОАЭ) и Иран, то в 2017 г. возник кризис между Катаром и остальными членами ССАГПЗ, что еще больше усилило интерес стран Залива к Африканскому Рогу и Судану.

Фактически сложились две противостоящие друг другу оси (КСА-ОАЭ и Катар-Турция), вступившие в борьбу за доминирование на востоке Африки и в некоторых других ее частях. Многие шаги этих стран по экономическому проникновению на континент определяются именно этим противостоянием. Среди мощных конкурентов аравийских монархий в Африке необходимо выделить Китай, Индию, Турцию, Бразилию и, конечно, бывшие европейские метрополии, позиции которых сильно пошатнулись.

В области политических противоречий между странами Совета сотрудничества при проведении их африканской политики следует выделить концентрацию их военного влияния на географически близких территориях континента. Конкурирующие между собой ОАЭ и Катар пытаются закрепиться в рамках создания своих военных баз на побережье Индийского океана при менее активном проникновении на запад континента.

Такая тактика определяется решением основной задачи – установления контроля над основными путями морской логистики и портовыми мощностями в этом регионе, поскольку именно этот фактор является ключевым для экономик этих стран. На западе Африки такое проникновение, в основном, определяется инвестициями в сфере телекоммуникаций и инфраструктуры. И, конечно, важным направлением конкуренции остаются страны Большого Магриба и Ливия, нестабильность политической и военной ситуации в которой не позволяет выстраивать новую стабильную систему аравийского экономического проникновения. Саудовская Аравия уделяет особое внимание африканскому побережью Красного моря и прибрежным районам Сомали.

ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

Что касается непосредственно экономического проникновения в Африку, важным его драйвером является курс стран ССАГПЗ на диверсификацию своих экономик, сдвиг во внешнеэкономической ориентации в сторону Востока, Юга, России.

Аравийские монархии привлекает экономический потенциал Африканского континента. Сегодня – это 1,3 млрд жителей, 55 государств, 37 городов-миллионников, свыше 30 млн кв. км территории и 60% плодородных земель. Иными словами, это растущий, потенциально весьма привлекательный рынок сбыта. Африка отличается высочайшей концентрацией природных и человеческих ресурсов. На континент приходится около 30% оставшихся на Земле полезных ископаемых. По разным оценкам, здесь сосредоточено 12% мировых нефтяных и 18% газовых запасов, здесь сосредоточено 82% мировых запасов алмазов, 60% бокситов, 47% золота. Ценность неосвоенных полезных ископаемых определяет возрастание роли Африки в мировой экономике [1].

На смену нескольким «потерянным» для экономического роста десятилетиям, в начале ХХI в. наметился положительный тренд примерно в 30 наиболее развитых странах континента.

ТОРГОВЛЯ

Основой понимания характера и уровня экономических отношений стран ССАГПЗ со странами Африки являются показатели международной торговли [2]. В силу того, что статистический материал на эту тему имеет существенные дефекты, сделаем акцент только на выявлении главных торговых партнеров и общих тенденций развития внешнеторговых связей (экспорта и импорта).

До 2012 г. ведущую роль в торговле с Африкой играло Королевство Саудовская Аравия (см. граф. 1). Например, объемы ее экспорта в несколько раз превышали объемы ОАЭ, но за 2013-2016 гг. КСА резко снизило свой экспорт до уровня экспорта ОАЭ, который мало изменился на этом интервале. К 2016 г. объемы выровнялись

График 1. Экспорт в страны Африки из КСА и ОАЭ, $ млн. Составлено авторами по: [17].

Так, если в 2012 г. соотношение объемов было $27584 млн к $12043 млн, то в 2018 г. уже $18226 млн к $16630 млн.

Для понимания важности произошедших изменений на интервале 2013-2016 гг. необходимым представляется анализ особенностей построения экспортной политики КСА в разных государствах Африки до 2012 г. (см. граф. 2). Страны (значения) на граф. 2 упорядочены по величине процента, а из 52 стран Африки на нем представлены только первые 15 – те, на которые приходится 98,26% общей суммы.

График 2. Доли стран при распределении всего экспорта из КСА(%), 2000 г. Источник: [17].

График назван «распределением всего экспорта» не случайно. Тем самым мы подчеркиваем обнаруженную интересную и показательную особенность экспортной политики КСА. Дело в том, что хотя приведенные на граф. 2 соотношения относятся к 2000 г., они численно сохранялись почти неизменными вплоть до 2016 г. включительно. Это удивительно, ведь величина всего экспорта с 2000 г. по 2016 г. выросла почти в 3 раза (с $4208 млн до $12119 млн), однако процентное соотношение объемов экспорта по странами оставалось неизменным.

Такая своего рода механистичность экспортной экономической политики, по-видимому, свидетельствует об отрицании каких-либо существенных изменений на экономико-политической карте Африки до 2012 г. Соотношение, базирующееся на давнем понимании Саудовской Аравией значимости той или иной страны, по сути, определило на долгие годы степень его политического сотрудничества с разными странами континента, выраженную в процентах от общего запланированного объема экспортных поставок.

Если данные, представленные на граф. 1 и граф. 2, рассматривать как дополняющие друг друга, можно дать следующую трактовку процессам, проявленным на них.

Изменения в устоявшейся торговой политике КСА и ОАЭ в Африке произошли под влиянием событий «арабской весны» и последовавшими за ними революциями и гражданскими войнами в ряде стран континента и сопредельных регионах. Динамика экспорта КСА и ОАЭ (см. граф 1), отражает, похоже, согласованные действия, в результате которых за два коротких этапа (2012-2016 гг. и 2016-2018 гг.) экономическая политика Королевства на Африканском континенте была существенно изменена. КСА и ОАЭ уровняли свой вклад в политико-экономическое сотрудничество ССАГПЗ со странами Африки, и только после этого КСА перестроило свою индивидуальную экспортную политику.

Импорт Королевства из стран Африки, в отличие от экспорта, имеет реальные экономические обоснования. В начале 2000-х он и в КСА, и в ОАЭ был небольшим и почти одинаковым, однако затем их импортные политики существенно различались. ОАЭ увеличивали свои объемы торговли намного быстрее. В результате, к 2018 г. они почти в 10 раз превышали объемы КСА и даже превысили объемы своего экспорта (соответственно, $24036 млн, $2445 и $16630 млн). Причем если в 2000 г. можно было выделить явных лидеров – Египет и ЮАР (38% и 36%), то в 2018 г. поставки были более равномерно распределены между многими странами.

ИНВЕСТИЦИИ

До последнего времени отсутствовала история инвестиционных отношений между Африкой и аравийскими странами. И до сих пор величина аравийских капиталовложений в африканских странах пока не соответствует потенциалу ССАГПЗ.

В экспорте аравийских капиталов в Африку все еще сильна политическая составляющая, поскольку на континенте в большей степени, чем в других развивающихся регионах мира, проявляются социально-экономические проблемы и противоречия. К ним можно отнести: затяжные межгосударственные, этно-конфессиональные и религиозные конфликты и связанное с ними разрушение производительных сил, волны беженцев, голод и эпидемии, неустойчивость государственных институтов, судебной системы, коррупцию и т.д. Обеспечение чисто экономических интересов аравийских государственных и частных инвесторов приходится откладывать до лучших времен – как минимум, на среднесрочную перспективу.

В последние два десятилетия в этом отношении наметились некоторые позитивные сдвиги, но они носят очаговый характер. По данным ВБ, наиболее перспективные страны Африки – это ЮАР, Маврикий, Гана, Кения, Танзания, Замбия, Нигерия, Египет и Марокко. Крупнейшими инвесторами выступают Китай, Индия, Турция, КСА и ОАЭ, а прямые инвестиции из Европы сокращаются [4].

Данные, предоставляемые ЮНКТАД на интервале 2001-2012 гг., свидетельствуют о весьма слабой и неравномерной инвестиционной деятельности членов ССАГПЗ на Африканском континенте. Наиболее интересными для упоминания оказываются два крайних варианта: инвестиции, имеющие длительный характер, пусть даже и небольшие по объему, и крупные, но краткосрочные инвестиции. Из первых выделим те страны, взаимоотношения с которыми есть и у КСА, и у ОАЭ. Это – Египет, Тунис, Танзания и ЮАР, причем из ЮАР КСА активно выводило свои инвестиции, а ОАЭ, напротив, наращивала. Из вторых можно отметить только активность КСА в Нигерии в 2012 г.

В последние годы обозначилась тенденция к существенному увеличению притока аравийских капиталов в Африку – в первую очередь, из КСА и ОАЭ. Саудовские прямые инвестиции во вновь создаваемые африканские производства (Greenfield FDI) составили в 2017 г. $3746 млн, в 2018 г.$2314 млн, а аналогичные капиталовложения ОАЭ – $1816 млн и $3931 млн, соответственно [5]. Однако на этом фоне Эмираты продали свои уже действующие африканские предприятия в 2018 г. на сумму $1158 млн [6, p. 35].

Продвижение своих инвестиций в Африке используется исламскими странами для борьбы за влияние на суннитское население континента. Работая в тандеме с Катаром, Турция постоянно расширяет свою собственную сеть проектов в Африке, используя имеющийся у нее богатый опыт в строительстве, финансировании программ развития и образования. И в основе таких усилий – снижение уровня присутствия КСА в этой сфере, и, если еще шире, борьба за влияние среди суннитского населения Африки. С нынешним количеством проектов и институтов на континенте Анкара уже сейчас соперничает с Эр-Риядом за звание бесспорного лидера африканских суннитов. Это происходит на фоне аналогичных усилий главного конкурента КСА и ОАЭ – в лице Катара.

ТРАНСПОРТ

Слабое развитие транспортной сети в странах Африки выдвигает эту отрасль в качестве одного из главных приоритетов в политике экономического проникновения на континент. Она призвана не только способствовать наращиванию объема и расширению ассортимента торговых связей, но и дать возможность контролировать отношения африканских стран с окружающим миром.

Слабость производственной инфраструктуры существенно снижает конкурентоспособность африканских товаров и препятствует развитию частного бизнеса. Доля расходов на транспортировку в цене торгуемых товаров внутриконтинентальных стран Субсахарской части континента составляет 32%, прибрежных стран – 15% (по сравнению с 8% в развивающихся странах других регионов и 6% – у членов ОЭСР). В этой проблеме есть и политическая составляющая – стремление авторитарных режимов к сохранению закрытости своих стран. Так, во время своего правления (1965-1997) президент Заира Мобуту Сесе Секо заявлял: «Строительство дорог никогда не ведет к хорошему… Я управляю тридцать лет и не построил ни одной дороги» [цит. по: 7, p. 424].

В настоящее время первоочередное внимание аравийских монархий уделяется развитию инфраструктуры морского транспорта и связанных с ним логистических цепочек как на побережье, так и во внутренних районах континента. Пионером здесь являются Эмираты, пытающиеся не только укрепить свои экономические позиции, но и – в случае с Сомали – обеспечить военный плацдарм для действующей в Йемене и возглавляемой КСА военной коалиции. Хотя автодорожный транспорт обеспечивает около 80% грузовых и 90% пассажирских перевозок на континенте, более 90% внешней торговли Африки с другими регионами осуществляется морским транспортом [8, c. 37, 38].

В транспортной отрасли наиболее заметна инвестиционная активность одного из мировых лидеров в области логистического строительства и управления портами – группы Dubai Ports World (DP World), находящейся под управлением крупнейшего мирового инвестора и девелопера компании Dubai World, принадлежащей правительству ОАЭ.

По состоянию на 2011 г., согласно отчету лондонской консалтинговой компании Drewry Shipping Consultants, компания Dubai Ports World стала третьим крупнейшим портовым оператором в мире. Являясь географически одним из самых диверсифицированных мировых портовых операторов, DP World обладает долей мирового рынка в 6,7%, владеет 60 действующими и 11 строящимися терминалами в 31 стране мира. Она имеет материально-технические базы во многих африканских локациях, таких как Дакар (Сенегал), Бамако (Мали) и Кигали (Руанда), Алжир и Джиджель (Алжир), Бербера, Босасо (Сомали), до 2019 г. управляла портом в Дорале (Джибути). Кроме того, ОАЭ в 2015 г. взяли в аренду порт Ассаб в Эритрее [9].

На Африканском Роге DP World, судя по всему, пыталась выполнить историческую миссию – превратить отсталое в экономическом плане океанское побережье в привлекательный для зарубежных инвесторов и экспортеров объект [10, p. 13]. Движение в этом направлении началось, но внутриполитические конфликты в странах Рога и конкуренция китайских транспортных компаний в последнее время ослабили позиции DP World. Правительство Джибути в сентябре 2018 г. национализировало долю национальной портовой компании в контейнерном терминале в Дорале (DCT), инициировав борьбу с DP World за контроль над гаванью. DP World вступила в спор с правительством Джибути.

Порт в Джибути является прямым конкурентом порта, который в настоящее время строится (и который будет управляться) DP World в Бербере в Сомалиленде. Проекты строительства гражданской и военной инфраструктуры могут трансформироваться одни в другие в зависимости от политической ситуации.

Однако DP World не пересмотрела свои стратегические планы по расширению глобального и африканского присутствия. В 2018 г. компания объявила о планах по строительству и эксплуатации логистического центра в Мали, наращивает свои инвестиции в Алжире.

Остальные аравийские монархии также проявляют интерес к африканской портовой инфраструктуре – прежде всего на востоке континента. В 2018 г. Катар и Судан подписали соглашение о совместном расширении коммерческого порта в Суакине. В том же году Катар и Сомали объявили о начале строительства порта в Оббии.

Важно отметить, что контроль над африканскими портами и вспомогательной инфраструктурой в перспективе создаст аравийскому бизнесу плацдарм для внедрения в добывающую промышленность континента.

ТУРИЗМ

Перспективной отраслью для вложения аравийских капиталов в Африке является туризм. Среди 14 основных ТНК, действующих в туристическом секторе Африки, 2-е место занимает компания Emaar Properties (ОАЭ), вложившая в гостиничные проекты в 2003-2012 гг. $1840 млн. Объектами ее проникновения в Африку стали Египет, Марокко, Алжир, Джибути, Руанда, Зимбабве. На 5-м месте стоит также эмиратская компания -Istithmar World, инвестировавшая за тот же период $1218 млн. Особенность участия ОАЭ в развитии данной отрасли – ограниченность их операций рамками строительства гостиниц и предприятий индустрии досуга с последующей продажей этих объектов другим инвесторам.

Катар также вкладывает средства в районы Эфиопии и Кении, обладающие туристическим потенциалом. Доха расширяет авиационное транспортное сообщение с Африкой, а это напрямую связано с развитием туристической отрасли.

В перспективе интерес аравийских инвесторов в данной отрасли будет связан, прежде всего, с самыми посещаемыми, по мнению российских африканистов, странами Северной Африки, а также с Восточной Африкой [11, c. 54].

СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО

Проблема продовольственной безопасности обостряется и на Аравийском полуострове, и во многих африканских странах, хотя причины отставания национального производства аграрной продукции от быстро растущего внутреннего спроса в этих двух частях мира носят разный характер.

Ограничителями роста сельскохозяйственного производства на полуострове является засушливый климат и дефицит пригодных для обработки угодий (это обусловило провал саудовского амбициозного проекта 1980-х гг. по развитию импортозамещения в сельском хозяйстве), а в Африке для превращения этой отрасли в высокорентабельного, экспорториентированного производителя, как правило, не хватает финансовых и материальных ресурсов, квалифицированных кадров. В арабском мире ни одна страна в силу природных условий и высоких темпов роста населения не способна обеспечивать себя полностью собственными сельхозпродуктами. Возросшая стоимость продовольствия стала одной из основных экономических причин, приведших к «арабской весне» 2010-2011 гг.

Как отмечают авторы доклада «Россия и мир: 2024», «С изменением климата возможно снижение собственного сельхозпроизводства, что вынудит правительства арабских стран наращивать импорт. Это ляжет дополнительной нагрузкой на и без того дефицитные бюджеты» [12, c. 29].

Одним из путей решения данной проблемы является соединение двух факторов производства – аравийских капиталов и африканских плодородных земель (в первую очередь орошаемых) на основе развития совместного производства на при- обретенных инвесторами из государств ССАГПЗ земельных площадях в странах Африки.

Первые инвестиционные программы такого рода были разработаны еще в 1970-е гг. специализированным Арабским агентством по сельскохозяйственным инвестициям со штаб-квартирой в Хартуме. Тогда в качестве своей хлебной житницы аравийцами был выбран Судан, но реализовать эти планы в тот период не удалось.

После мирового продовольственного кризиса 2008 г. аравийские монархии начали активно инвестировать в зарубежные, в т.ч. африканские сельскохозяйственные земли. Важную роль в этом направлении играют инвестиционные фонды: Катарское инвестиционное агентство, Фонд Абу Даби по развитию, Кувейтское инвестиционное агентство.

В Саудовской Аравии была утверждена «Инициатива короля Абдаллы» по саудовскому сельскохозяйственному инвестированию за рубежом, на которую выделено $800 млн. В ОАЭ крупнейшими инвесторами выступают формально частные фирмы «Аль-Кудра» и «Ад-Дахра», среди акционеров которых присутствуют члены правящего клана.

Особенно сложная ситуация сложилась в Катаре после начала в июне 2017 г. его блокады со стороны остальных членов ССАГПЗ. До этого страна импортировала 4/5 потребляемого катарцами продовольствия (по стоимости), причем 20% ее импорта приходилось на аравийские монархии. В Катаре была принята Национальная программа по продовольственной безопасности, ставящая цель к 2023 г. производить внутри страны 70% потребляемого продовольствия. Сложность в достижении этого ориентира заставляет катарское руководство наращивать инвестиционную и технологическую экспансию в аграрном производстве африканских стран [13].

Некоторые нефтедобывающие страны Персидского залива – КСА, Катар, ОАЭ, Кувейт стремятся инвестировать свои капиталы в земельные активы Судана для организации производства и поставок продовольствия для собственных нужд. Эти страны уже приступили к реализации сельскохозяйственных проектов на территории Судана, который обладает богатейшими ресурсами для развития аграрного хозяйства. Это плодородные земли, водные ресурсы, теплый климат, людские ресурсы.

ВОЕННО-ТЕХНИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

Проблемы с транспарентностью международной торговли оружием остаются актуальными, поэтому многие суждения о величине объемов торговли и ее направлениях носят в принципе оценочный характер.

Саудовская Аравия и другие аравийские монархии занимаются реэкспортом в Африку не сильно подержанных и еще современных видов вооружений, либо торгуют оружием, так и не поступившим в эксплуатацию и успевшим устареть, будучи так и не использованным. Но проведение таких поставок может быть обременено специальными условиями по контракту их первоначальной покупки, поэтому они не могут конкурировать с поставками вооружений от самих производителей.

Рыночные успехи поставок вооружений монархиями Залива в Африку, по сравнению с главными мировыми поставщиками, являются более чем скромными. Они имеют место, и в отдельных случаях могут даже помогать решать отдельные задачи военно-политического характера, но существенного значения в расстановке сил не имеют. Самые большие объемы поставок вооружения в Африку в интервале 2012-2016 гг. имела Россия – 35%, а если учесть еще и долю Китая, США, Франции (соответственно, 17%, 9,6% и 6,9%) [14, c. 290], становится понятным, какие шансы имеют монархии Залива в конкурентной борьбе за рынок вооружения в Африке.

Отметим, что основные поставки вооружений в Африку идут из ОАЭ. И даже в рамках этих поставок резко выделяются имевшие место поставки на миллионы долларов в Малави в 2014-2016 гг. [15]. Представляется важным отметить параллельную активность трех монархий – ОАЭ, КСА и Кувейта в Египте в годы «арабской весны» (2011-2012).

По данным СИПРИ, в период с 2000 по 2018 г. ОАЭ экспортировали в африканском направлении, в основном, подержанные бронетранспортеры (в Египет, Нигерию, Алжир, Камерун, Конго, Ливию, Сомали), малое количество беспилотных бронемашин в Алжир, транспортную авиационную технику в Танзанию. Данные по другим аравийским монархиям публикуются в отрывочном виде и не могут расцениваться как полностью достоверные.

Тем не менее, одной из составных частей стратегии стран ССАГПЗ на континенте является обеспечение безопасности и заключение военных сделок, лишь малая часть которых (по стоимости) связана с торговлей вооружением и военной техникой. Переговоры между Африканским Союзом и блоком ССАГПЗ, начавшиеся в 2013 г., привели к подписанию соглашений об углублении сотрудничества в области безопасности. Но развиваются и двусторонние связи в этой сфере. ОАЭ, Турция и Египет предложили поддержку федеральным войскам в Сомали. Катар планирует построить военную базу в Уганде. ОАЭ уже имеет такую базу в Сомалиленде и Эритрее. ОАЭ и КСА поддержали усилия в рамках антитеррористической операции в зоне Сахеля странами «африканской пятерки», выделив на эти цели $130 млн.

Наиболее острым является соперничество за военное присутствие и контракты по военно-техническому сотрудничеству на территории Сомали. Сомали продолжает оставаться одной из ключевых точек борьбы за влияние в районе Африканского Рога, которую Катар ведет против Объединенных Арабских Эмиратов и Саудовской Аравии.

ЭКСПОРТ АФРИКАНСКОЙ РАБОЧЕЙ СИЛЫ

Трудовая миграция из Африки в страны ССАГПЗ дает последним еще один инструмент экономического проникновения на континент – в форме денежных переводов мигрантов на родину. Эти финансовые ресурсы не только повышают платежеспособный спрос африканцев, но и в определенной мере экономически привязывают страны-экспортеры рабочей силы к национальным экономикам аравийских монархий. Так, Саудовская Аравия является главным источником таких поступлений для Эфиопии и Судана. В 2017 г. из $816 млн всех переводов по этому каналу в Эфиопию $19 млн пришли из КСА, в Судан - $71 млн из $177 млн. По мнению экспертов, эти данные занижены, т.к. часть средств не учитывается в национальных счетах [16].

ТРЕУГОЛЬНИК РОССИЯ-АФРИКА-СТРАНЫ ССАГПЗ

Проведение в Сочи 23-24 октября 2019 г. первого экономического форума «Россия – Африка» стало стратегически важным шагом к созданию наиболее благоприятных условий для развития торгово-экономических отношений и делового сотрудничества между Российской Федерацией и странами Африки. Сегодня Россия может предложить странам Африки не только сотрудничество в нефтегазовой сфере, но и совместную реализацию проектов в следующих областях: возобновляемая энергетика; инфраструктура и логистика; инновационные технологии; IT, связь и коммуникации; безопасность и кибербезопасность; цифровая экономика; экология; туризм и рекреационные ресурсы; сельское хозяйство [17].

В то же время развитие экономических связей со странами Африки будет оставаться одной из главных составляющих политики государств-членов ССАГПЗ на среднесрочную перспективу. Поэтому перспективным методом усиления российских позиций на Африканском континенте может быть реализация экономических проектов на основе создания «треугольников» с участием России, стран Африки и аравийских монархий. Однако при этом следует учитывать особый характер африкано-китайских связей, приобретающих форму стратегического партнерства.

Существенным стимулом к развитию широкомасштабного экономического взаимодействия РФ с ССАГПЗ и Африкой может стать сотрудничество в банковской сфере. В настоящее время практически полное отсутствие связей в этой сфере значительно тормозит торговый и инвестиционный обмен между сторонами. Укреплению финансового доверия к российскому рынку могло бы способствовать становление и развитие исламских финансовых институтов, в первую очередь коммерческих банков, в нашей стране.

Особую роль в привлечении в российскую экономику зарубежных инвестиций могут сыграть суверенные инвестиционные фонды аравийских монархий, чьи активы составляют более трети суммарного капитала всех мировых финансовых институтов данного типа. Здесь также возможно возникновение третьего – африканского – звена при реализации инвестиционных проектов. Имеет смысл рассмотреть и возможность создания отдельного инвестиционного фонда под управлением России и стран ССАГПЗ для поддержки различных секторов африканской экономики.

В области диверсификации особый интерес для российских производителей представляет новый курс Саудовской Аравии на создание современного национального производства вооружений и военной техники. Поставлена цель – локализовать к 2030 г. более 50% расходов на военные закупки. В последние годы КСА по военным расходам является третьим по величине государством мира (в 2018 г. после США и КНР, на 4-м – Индия, 5-м – Франция, на 6-м – Россия; его расходы составили $67,6 млрд, а их удельный вес в ВВП страны – рекордные в мире 8,8% [18]). Однако Королевство тратит на внутренние закупки лишь 2% этих средств. В этой связи может быть создана основа для совместных российско-аравийских проектов в области военно-технического сотрудничества на Африканском континенте.

При реализации совместных российско-аравийских экономических проектов в Африке было бы полезно использовать ставшую уже традиционной для Японии и Китая тактику «летящих гусей», в соответствии с которой последовательное появление импорта, местного производства и экспорта ведет к тому, что, вслед за наращиванием ввоза зарубежной продукции, на африканской земле создается компания (например, на транспорте или в промышленности), к которой постепенно добавляются отделения банков, страховых фирм, обслуживающие предприятия и тем самым возникает экспорториентированная финансово-транспортная или финансово-промышленная группа.

Следует учитывать, что в Африке схема «деньги-деньги» уже не рассматривается в качестве приоритетной. В инвестиционных проектах принимающая сторона, прежде всего, заинтересована в получении современной техники, технологий, инфраструктурных решений, привлечении высококвалифицированных кадров.

Необходимы новые схемы сотрудничества (обмен инвестиций на природные ресурсы, выстраивание различного рода «треугольников», осуществление пилотных проектов – своего рода бизнесэкспериментов).

Движение в этом направлении на африканской земле наша страна только начинает. Интересным аспектом кооперации между Россией и инновационным сообществом стран Ближнего Востока могут стать совместные НИОКР и последующая их коммерциализация с маркетингом как непосредственно в России, так и в странах постсоветского пространства, а в перспективе и в Африке, странах Латинской Америки.

В рамках развития трехстороннего сотрудничества в области инноваций возможно формирование уникального направления, которое вписывается в концепцию «треугольников», – создание команд НИОКР и коммерциализации технологий с участием представителей России, аравийских монархий и африканских стран. В случае необходимости – производство созданной в результате совместных проектов продукции. А российская образовательная система может оказать соответствующую поддержку арабским и африканским инноваторам.

Можно предположить, что при создании инновационных кластеров возникнет следующее разделение труда. Россия предоставляет специалистов и свои научно-технические разработки в наиболее развитые африканские страны с благоприятным инвестиционным и природным климатом, более дешевыми производственными ресурсами. На их основе создаются научные и производственные комплексы, привлекающие местную квалифицированную рабочую силу, в первую очередь, подготовленную в развитых странах. При этом роль аравийских монархий может состоять в предоставлении финансовых ресурсов, организации каналов сбыта в третьи страны и привлечении части рабочей силы.

Страны ССАГПЗ объективно заинтересованы в реализации таких проектов, поскольку, хотя удельные расходы на НИОКР в КСА (0,8% ВВП) и ОАЭ (0,9% ВВП) в 2017 г. были выше, чем в среднем по арабскому миру и Африке южнее Сахары, развитые научно-технические комплексы на полуострове пока не сложились.