Везде
The Impact of Social Networks on Protest Activities (the Case of Armenia)
Table of contents
Annotation Estimate Publication content
References Comments
Share
QR
Metrics
The Impact of Social Networks on Protest Activities (the Case of Armenia)
Annotation
PII
S013216250004280-1-1
DOI
10.31857/S013216250004280-1
Publication type
Article
Status
Published
Authors
Arthur V. Atanesyan 
ORCID: 0000-0001-8458-2447
Occupation: Head of Department
Affiliation: Applied Sociology Department, Faculty of Sociology, Yerevan State University
Address: Armenia, Yerevan
Edition
Issue 3
Pages
73-84
Abstract

The role of virtual social networks in the modern political processes is analyzed in the paper. Partly contradicting approaches to the issue are reviewed, as well as some cases of the role of Social Network Cites (SNC) in the mass political protests of the first decade of the XXI century are discussed, including those on the post-soviet space and in the Arab world. The study of perceptions of Armenian Facebook users concerning the role of SNC in the mass protests in April-May 2018 in Armenia is presented. The study is conducted via mass survey with 462 Armenian Facebook users in September 2018 by means of semi-structured questionnaire designed and disseminated on the online platform of SurveyMonkey Enterprise. Among the results, the actual issues which Armenian Facebook users and protesters underline as main reasons of their protest activities are rated, including high level of corruption, criminal-clan structure of the previous ruling elites and low effectiveness of governance, as well as monopoly in economic field, while the active influence of SNC on the users was not among the reasons to protest. It is demonstrated that for an essential quantity of users their entirely virtual communicative activity during the protests is the same “real” as real participation in the protests. Hypothesis about decisive role of SNC in accumulation, popularization and synchronization of the mass protest activities is confirmed.

Keywords
Social Network Cites (SNC), mass political protests in Armenia in Spring 2018, Facebook, social capital, perceptions, political participation
Received
19.03.2019
Date of publication
25.03.2019
Number of purchasers
89
Views
601
Readers community rating
0.0 (0 votes)
Cite   Download pdf
1

Постановка проблемы.
2 Протестное поведение общества в отношении правящих элит – одно из проявлений демократии. Оно может служить механизмом общественного контроля эффективности государственного управления. Положительный эффект массовых протестов – их воздействие на власть в ситуациях, когда она недостаточно эффективна, когда необходимо побудить элиты рассмотреть ряд вопросов в качестве первостепенных, тех, что считаются важными и срочными самим обществом. Наряду с деятельностью оппозиции, такие протесты служат дополнительным инструментом системы сдержек и противовесов, не позволяющим представителям правящих элит злоупотреблять узкопартийными интересами, политическим ресурсом и должностями. Политические протесты – один из существенных инструментов политического лоббизма [Grossmann, 2012].
3 Риски и последствия массовых протестов (дестабилизация политической системы, уличные беспорядки, вероятность применения насилия, и т.д.), приведшие в XXI веке к смене власти в ряде стран, послужили поводом для развития целого направления исследований роли информационных технологий в провоцировании массовых протестов извне. В качестве инструментария, используемого для влияния на протестный потенциал и активность населения, рассматриваются современные СМИ (в ходе информационной революции они все больше усиливают воздействие на сознание, мышление, ценности и поведение людей). В этом же направлении действуют и СМК – мобильные телефоны и смартфоны с включенным Интернетом, видеокамерами, сам Интернет в т.ч. сайты социальных сетей (ССС1).
1. Сайты социальных сетей - (Social Network Sites – SNS), см., например: [ >>>> , >>>> , Valenzuela, 2012].
4 Часть исследований роли ССС в реализации протестного потенциала обществ фокусируется на преимуществах виртуальной коммуникации по сравнению с традиционными СМИ. Указывается, что виртуальные коммуникации рецензируются в ограниченном объёме [Карпов, 2013: 143] и позволяют обмениваться информацией «за спиной» политической власти, критикуя ее и формируя оппозиционные настроения. Коммуникация в виртуальном пространстве способствует накоплению социального капитала [Valenzuela et al., 2009; de Zúñiga et al., 2012] и выработке у пользователей альтернативной групповой идентичности [Breuer, 2012; Войскунский и др., 2013]. Последняя может вступать в конфликт с гражданской идентичностью, а приобретенный социальный капитал служит ресурсом для организации совместных политических действий. Oбмен информацией через виртуальные социальные сети отличается оперативностью, позволяет преодолевать физическое пространство, оповещать жителей отдаленных районов о происходящем в центре событий, создавая схожие представления и синхронизируя действия участников коммуникации [Metzger, Tucker, 2017; Zayani, 2016; Сундиев, Смирнов, 2016]. Виртуальная коммуникация между различными слоями населения содействует сплочению людей с разным уровнем благосостояния, что особенно актуально в переходных обществах с неравномерным распределением доходов. Иными словами, виртуальный протестный дискурс, хоть ситуативно и временно, объединяет богатых и бедных, городских и сельских жителей (см., напр.: [Breuer, 2012: 25]). Благодаря виртуальным медиа информация с мобильного телефона (например, заснятое участником протеста видео) или предварительно заснятый пропагандистский сюжет может попасть на ССС или YouTube, оттуда – на телеканал. Таким образом, виртуальные соцсети обладают эффектом мультиплицирования информации [Brouwer, Bartels, 2014: 15]. С сугубо технической точки зрения ССС позволяют журналистам оперативно находить контакты лидеров и участников протестных движений, с которыми оперативно и в режиме онлайн можно провести интервью и транслировать его через официальные СМИ [Chebib, Sohail, 2011: 145].
5 Чем доступнее каналы коммуникации, тем больше они способствуют свободе слова и политической деятельности, в частности, оппозиционной. В условиях недемократических политических режимов либеральные виртуальные коммуникации (если правительство их не ограничивает и не запрещает) могут создать параллельную информационную реальность, оспаривающую деятельность официальных СМИ, и способствовать трансформации протестной коммуникативной активности в интерактивную, т.е. в коллективное протестное действие. Роль ССС в данном направлении - важнейший вызов традиционной власти.
6 Полевые исследования показывают: интернет-коммуникации через ССС, технологии современных СМК не являются причиной современных массовых политических протестов и революций2, однако могут активно использоваться протестующими и властью в качестве эффективного инструмента реализации политических целей [Comninos, 2011: 15]. Это означает, что использование политическими институтами и лидерами современных информационных технологий, в частности, ССС, может способствовать эффективности государственной информационной политики и снижению рисков протестного поведения граждан.
2. «Несмотря на растущую популярность ССС и попытки гражданских и политических организаций их использовать, ограниченное количество исследований свидетельствует о эффектах воздействия этих ресурсов на политическое отношение и поведение граждан» [ >>>> , >>>> , >>>> , 2012: 320].
7 Одним из выводов о воздействии интернет-коммуникаций на политическое поведение граждан является отрицание активизирующей и социализирующей роли социальных сетей в социально-политической активности [Gerbner et al., 1986; Gerbner, 2000]. По мере погружения в виртуальное пространство человек отдаляется от политических процессов, от включенности в реальное социальное пространство и время. В процессе приобретения виртуального социального капитала, высока вероятность потери реальных, функциональных социальных связей, так что в результате активной виртуальной жизни функциональный социальный капитал подменяется символическим. З. Бауман полагал: «Большинство людей пользуется социальными медиа не для того, чтобы объединяться, не ради того, чтобы расширить свои горизонты, а наоборот, чтобы отрезать себя от реальности и поместить себя в зону комфорта, в которой единственные звуки, какие они слышат – это эхо своих голосов, где единственное, что видят – отражения собственных лиц. Социальные медиа очень удобны, чтобы получать удовольствие, но затягивают в ловушку»3. Аналогичного мнения, основанного на лабораторных исследованиях, придерживаются социальные психологи [Alter, 2017].
3. Bauman Z. Social media are a trap. EL PAIS, 25.01.2016. URL: >>>> (accessed 31.08.2018).
8 Исследование особенностей поведения пользователей интернет-коммуникаций и социальных медиа в условиях массовых политических протестов способствует выявлению новых социальных фактов и доводов в пользу той или иной позиции по данному вопросу. С этой точки зрения представляют интерес приведшие к смене власти массовые протесты в Армении весной 2018 г.
9

Политические протесты и смена власти в Армении весной 2018 г.
10 Президент Армении Серж Саргсян был избран парламентским большинством (голосами Республиканской партии) премьер-министром Армении 17 апреля 2018 г. Ранее, после конституционных реформ и референдума (6.12.2015), по которым Армения перешла к парламентской форме власти, Саргсян официально заявил об отсутствии желания и планов выдвигаться на пост премьер-министра страны. Его выдвижение на пост премьера в условиях новой конституции было воспринято как продолжение авторитаризма в иной форме, а также как публичная ложь. Это стало толчком для нового витка протестов. Выразителем протестных настроений стал депутат от оппозиционного союза «Елк»4 («Выход»), журналист Н. Пашинян.
4. Союз представлен на странице в Facebook. URL: >>>> (accessed 15.08.2018).
11 Публичная встреча между Саргсяном и Пашиняном, инициированная Саргсяном состоялась 22 апреля 2018 г. Встреча продлилась несколько минут, где Пашинян сформулировал единственное требование к Саргсяну – уйти в отставку. После этого Саргсян отказался продолжать разговор и покинул зал. В тот же день более 230 протестующих было арестовано полицией, в т.ч. Пашинян и два депутата от его фракции, что способствовало еще большей волне протестов, в т.ч. блокированию автострады, ведущей в аэропорт.
12 Массовые протесты 23 апреля 2018 г. (с участием примерно 200 тыс. чел.) захлестнули Ереван, к митингующим стали присоединяться жители других городов и районов. Участники протестов перекрыли дороги, ведущие в центр Еревана, требовали отставки Саргсяна, представителей Республиканской партии, выражали поддержку Пашиняну и его политическим соратникам. Неожиданно для митингующих на сайте премьер-министра Армении было вывешено заявление Саргсяна об отставке, в котором он также делал вывод, что оппозиционный лидер Пашинян прав5. Данный факт был воспринят общественностью как результат мирной, ненасильственной и массовой протестной культуры, проявленной армянским обществом.
5. Заявление премьер-министра Сержа Саргсяна. Официальный сайт премьер-министра Армении. Доступ: >>>> (дата обращения: 13.05.2018).
13 Обсуждение кандидатуры Пашиняна в качестве премьер-министра состоялось 1 и 8 мая 2018 г. на заседаниях парламента страны. Первого мая парламентское большинство не поддержало Пашиняна. Однако под нажимом протестующей общественности, которая была к тому моменту готова к более категоричным действиям, большинство уступило давлению оппозиции и протестующих, избрав на заседании 8 мая 2018 г. премьер-министром Армении Н. Пашиняна.
14

Методика исследования.
15 В исследованиях роли интернет-коммуникации в политических процессах и, в частности, в массовых протестах, применяется контент-анализ массива информации в социальных сетях, сопутствующей политическим событиям и отражающей восприятия пользователей ССС. Одним из возможных подходов является анализ кратких высказываний пользователей социальных сетей (twits)6 в процессе виртуального дискурса по поводу происходящих массовых протестов [Wilson, 2017: 5-21].
6. «Твит – главная составляющая Твиттера. Твит – короткое сообщение длиною в 140 символов. Твит может содержать любую информацию, начиная от обычного смайла, личного или новостного сообщения, ответа на какой-то вопрос и заканчивая ссылкой на сайт, фотографией или видеороликом». Энциклопедия Твиттера от Twidium. 23.07.2014. URL: >>>> (дата обращения: 01.09.2018).
16 Рядом ученых применяется статистический и сравнительный анализ, позволяющий выявить частоту посещений ССС пользователями в обществах, в которых произошли массовые политические протесты и революции со сменой власти. Резкое увеличение количества пользователей в соцсетях в преддверии и в процессе протестной активности может служить индикатором активного использования соцсетей в протестной коммуникации, а также рассматриваться в ряду факторов массовости протестов [Jost et al., 20187; Lopes, 2014]. Как правило, использование статистической информации сочетается с анкетным опросом различных слоев населения на предмет выявления их участия в массовых протестах, что способствует выявлению корреляции между использованием ССС и уровнем участия в политических протестах [Salzman, 2016; Breuer, 2012].
7. См. также: Lopes A.R. (2014) The Impact of Social Media on Social Movements: The New Opportunity and Mobilizing Structure. Creighton University. URL: >>>> (дата обращения: 01.09.2018).
17 Интересным является изучение контента вывешенных в соцсетях протестных плакатов и фотографий, а также дискурс-анализ комментариев к ним [Al-Rawi, 2014: 930-931]. В ряде исследований сочетаются методика включенного наблюдения за протестной активностью населения с качественными методами глубинных интервью и экспертных опросов, в частности, через общение в соцсетях с активистами протестной деятельности [Brouwer, Bartels, 2014; Lee, 2018].
18 Существенная роль СМИ и социальных медиа в политических протестах в Армении обоснована тем фактом, что уровень свободы слова и СМИ в стране достаточно высокий для циркуляции оппозиционных мессиджей, a интернет-пространство еще более свободно8. Лидер протестов, ныне премьер-министр Армении Пашинян, охарактеризовал роль Facebook следующим образом: «В течение моей политической деятельности и протестов телевидение фактически было закрыто для оппозиции. Очень важно иметь альтернативный канал общения с народом. Сейчас у моей страницы в Facebook большая аудитория, которую можно сравнить с аудиторией телевидения. Это очень эффективный путь диалога с обществом, с гражданами. Конечно, Facebook сыграл большую роль в процессе нашей революции и был очень эффективным каналом для информационных потоков, чтобы пригласить людей на митинги»9.
8. См., например: Freedom House, Freedom in the World 2018. URL: >>>> (accessed 11.08.2018).

9. Пашинян: Facebook сыграл большую роль в революции в Армении. Deutsche Welle. 30.05.2018. URL: >>>> (дата обращения: 02.09.2018).
19 Среди различных социальных медиа (ССС) Facebook в Армении наиболее популярен (88,7% пользователей соцсетей в 2017-2018 гг.)10 и, по подсчетам специалистов, включает около 1,2 млн пользователей Армении11. Соответственно, изучение восприятий пользователей Facebook в Армении относительно причин их протестного поведения, а также роли ССС в детерминации их протестных установок, может способствовать выявлению механизмов влияния социальных сетей на политические протесты с возможностью экстраполирования полученных выводов на другие государства и общества.
10. Social Media Stats Armenia, July 2017- July 2018. URL: >>>> (аccessed 15.08.2018).

11. Martirosyan S. Changes in Social Networks in Armenia. Media.am. 16.05.2018. URL: >>>> (accessed 14.09.2018).
20 Для выявления роли Facebook в протестном поведении представителей армянского общества осуществлен частично стандартизированный анкетный опрос пользователей Facebook Армении. Сроки проведения опроса основаны на свежести впечатлений и воспоминаний представителей армянского общества о событиях весны 2018 г. и, вместе с тем, на определенной хронологической дистанциированности респондентов от непосредственных событий. Анкета была создана и распространена в Facebook через функциональную платформу онлайн-опросов SurveyMonkey Enterprise12. Распространение анкеты в сети Facebook производилось в свободном режиме (не ограниченном друзьями, и т.д.), что позволило избежать одностороннего взгляда групп взаимосвязанных людей. На анкету ответило 462 респондента. Результаты опроса приводятся в статье в переводе с армянского на русский язык.
12. Анкета была разослана 06.09.2018 и доступна по адресу >>>> вплоть до ее закрытия 20.09.2018 г., когда ответы прекратились.
21 Опрос не претендует на методическую строгость, однако является обоснованной попыткой выявления и корреляции особенностей онлайн- и офлайн-поведения армянских пользователей Facebook во время массовых протестов весной 2018 г. Среди задач исследования: оценка степени предпочтительности Facebook в сравнении с другими ССС; выявление направлений воздействия этой сетиk на армянских пользователей (социальные возможности и риски); определение степени участия армянских пользователей Facebook в массовых политических протестах весной 2018 г., а также причин и особенностей, включая различные формы онлайн и офлайн участия; описание информационно-коммуникативных функций и эффекта ССС (Facebook) в условиях массовых политических протестов.
22 Основная гипотеза исследования: социальные сети (особенно Facebook) существенно влияют на генерирование протестных настроений, а также на обеспечение пользователей альтернативной и инструментальной (в значении практического руководства к действиям) информацией, что способствует координации действий протестующих. Вместе с тем социальные сети не являются причиной массовых протестов, недовольства населения правящим режимом и положением дел в стране (экономическим, социальным, политическим состоянием). Пользователи социальных сетей как постоянно растущий сегмент общества, все больше реализуют свое политическое участие через новые информационно-коммуникативные формы, исходя из существенных, некоммуникативных причин, в частности, социально-экономических проблем и вопросов.
23

Результаты исследования.
24 Из 462 участников опроса 32% – мужчины, 68% - женщины. Среди ответивших 55% – молодые люди (18–30 лет), 44% – среднее поколение (31–55 лет), 1% –пожилого возраста (56 лет и старше). 7% участников опроса имеют школьное, 78% – высшее образование, 15% – ученую степень. Основной массив участников опроса проживает в Ереване (70%) и областях Армении (18%), около 12% живет за рубежом.
25 Около 18% опрошенных – студенты, 21% работает в государственных учреждениях, 49% – в частных фирмах и негосударственных организациях, 11% - безработные и менее 1% – пенсионеры. Пенсионеры – наиболее пассивная возрастная группа пользователей социальных сетей, хотя существует тенденция роста данной группы в интернет-пространстве и, в частности, в соцсетях.
26 Опрошенные в основном предпочитают Facebook (97% посещает его постоянно), на втором месте YouTube (85%) и на третьем Instagram (43%). Пользователи Facebook нечасто посещают русскоязычные социальные сети VKontakte (33%) и Odnoklassniki (около 23%). У большинства опрошенных (около 32%) в сети Facebook в среднем от 200 до 500 друзей.
27 Исходя из целей и задач исследования, мы попытались узнать, как, по мнению пользователей, в социальном плане действует на них Facebook, что он им дает, чему способствует и какую ценность имеет его посещение (рис. 1).
28 Как видим из полученных данных, армянские пользователи в основном уверены, что Facebook помогает быстро находить нужных людей и информацию (73%); способствует активному политическому участию (36%); содействует познаванию мира и людей (31%); помогает заполнить свободное время (29%).
29 Вместе с тем участники опроса убеждены в том, что Facebook развивает зависимость (42%); распространяет спам и пропаганду (38%); создает риски злоупотребления личной информацией другими субъектами (35%), а также вынуждает следить за бесполезной болтовней, конфликтами и сплетнями пользователей (30%). На предложение указать другие результаты и последствия использования Facebook ответов не поступило.
30 Итак, 36% опрошенных убеждено, а 46% согласны: Facebook способствует более активному вовлечению в политику. Это подтверждает распространенную в научной литературе гипотезу, что социальные сети и, в частности, Facebook, формирует у пользователей политические предпочтения и способствует их вовлеченности в политическую жизнь. Соответственно, было необходимо выяснить, какой процент армянских пользователей Facebook участвовал в массовых политических протестах в апреле–мае 2018 г. в Армении. Данные по участию увязаны с местом проживания (рис. 2).
31 Как видим из полученных ответов, в массовых протестах весной 2018 г. в Армении участвовала половина ответивших на опрос (49%), включая примерно одинаковое количество как жителей Еревана, так и граждан, проживающих в областях Армении. Наблюдается высокий (76%) уровень готовности и желания участвовать в протестах тех, кто в момент протестов находился за рубежом. Вместе с тем в протестах не захотело участвовать около 25% пользователей – жителей Еревана, и 17% - жителей областей. Уровень разочаровавшихся в участии в массовых протестах весной 2018 г. на момент опроса низок в столице и по областям.
32 Мы попытались выяснить восприятие опрошенными факторов (причин), которые сыграли ту или иную роль в детерминации их участия в событиях весны 2018 г. в Армении (рис. 3).
33 Из полученных данных следует, что основными мотивами участников протестов весны 2018г. в Армении были: (1) созданный в стране криминально-олигархический сегмент; (2) необходимость системных преобразований в стране; (3) коррупция; (4) неэффективность деятельности президента Саргсяна и Республиканской партии; (5) нарушения прав человека.
34 Заметим: по сравнению с данными факторами объективного характера субъективные детерминанты практически не имели существенного значения в восприятиях участников массовых протестов в Армении. В частности, в качестве основной причины участия в политических протестах желание поддержать лично Пашиняна указало всего 12%, а как второстепенную причину – 33% опрошенных.
35 Факторы информационно-коммуникативного плана, по мнению протестующих, имели еще меньшее влияние. Так, пропаганду в СМИ в качестве основной причины своего участия указали около 11% опрошенных, а призывы к участию в протестах через социальные сети – около 4% (и около 31%- в качестве второстепенной причины).
36 Учитывая важность и гипотетичность суждения, что виртуальные социальные сети – не только источник мотивации к политическому участию, но и площадки для определенных видов политического (информационно-коммуникативного) участия, мы попытались выяснить место подобной активности участников массовых протестов в Армении весной 2018 г. в контексте иных форм реализации политической активности (рис. 4).
37 Полученные ответы свидетельствуют: наиболее частыми формами реализации протестной активности большинства опрошенных было отслеживание информации: в соцсетях о протестах в целях осведомленности (84%), на страницах Пашиняна и Блока "Елк" в Facebook-е (82%), о протестных событиях в СМИ (66%); следование за установками в соцсетях о действиях, какие нужно предпринимать (66%); об участии в митингах на площади Республики в Ереване (56%); информирование знакомых за рубежом о событиях в Армении через соцсети и другие СМК (46%). Таким образом, основными формами политического участия в протестах, в восприятии опрошенных, были не столько актуальные, сколько – коммуникативно-виртуальные формы политической активности, в частности, целевое потребление и обмен информацией. Согласно структуре анкеты, блок вопросов о формах участия был адресован только респондентам, кто изначально указал на свое участие в протестах. Из этого следует, что большинство опрошенных считает коммуникацию о протестах, без реального участия в митингах, самостоятельной формой своего протестного участия. Для сравнения: свое реальное участие в митингах указало лишь 56% тех, кто считает, что участвовал в протестах, когда как на различные коммуникативно-виртуальные формы своего участия указало от 84–66% опрошенных.
38 Лишь немногие из опрошенных прибегали к более активным действиям: выступления на митингах с плакатами и флагами (15% – часто и столько же – редко); перекрытие дорог собственным автомобилем (около 8% – часто и 7% – редко); перевоз людей на митинги и с митингов на собственном автомобиле (10% - часто и 6% – редко). В стычках с полицией по собственной инициативе участвовало не более 2% (что вполне укладывается в мирный и ненасильственный характер протестов весны 2018 г. в Армении). Для сравнения: распространение заснятых на месте событий фотографий через социальные сети указало в качестве частой формы собственной активности 22%, редкой – 24%.
39 Необходимо отметить существенную роль социальных сетей (в данном случае – Facebook) в информировании населения о действиях лидеров протестного движения, в формулировании и синхронизации единых позиций и действий, а также создании общего информационного фона. Причем, если с инициативами коллективных протестных действий часто выступало в сети лишь 10% и изредка – около 20% опрошенных участников, то, соответственно, основной поток инициатив исходил не столько от рядовых участников, сколько от сравнительно небольшой группы протестующих и, судя по популярности страниц Пашиняна и Блока «Елк» в сети Facebook – прежде всего от лидеров оппозиции.
40 Наконец, мы попытались уточнить позицию участников массовых протестов весной 2018 г. в Армении касательно роли социальных сетей (Facebook) в детерминации их протестного настроения (рис. 5).
41 Как видно из рис. 5, большинство опрошенных участников протестов в Армении весной 2018 г. считает, что, если бы не Facebook и другие социальные сети, протесты в Армении не были бы массовыми (71%) и организованными (70%). Среди опрошенных несколько больше тех (38%), кто не считает роль Пашиняна критическим фактором протестной активности против прежней власти (за это высказалось около 35%).
42 Вместе с тем существенный процент опрошенных (45%) согласен с утверждением: если бы не Facebook и другие соцсети, протесты не привели бы к смене власти в стране. Это означает: гипотеза о существенной роли социальных сетей (Facebook) в организации, синхронизации и интенсификации массовой протестной активности (при наличии существенных объективных причин, а также площадок для информационно-коммуникативной активности населения), по крайней мере в восприятии участников протестов, подтверждается.
43

Выводы.
44 Результаты исследования свидетельствуют: прямой причинно-следственной связи между активным использованием социальных сетей (в частности, Facebook) и политико-протестным участием не наблюдается; из всего массива опрошенных армянских пользователей Facebook, 87% которых на момент протестов проживало в Армении, лишь 49% в той или иной форме (в режиме онлайн и/или офлайн) участвовало в протестах. Основными формами политического участия в протестах весной 2018 г. в Армении были коммуникативно-виртуальные действия: активное отслеживание информации о протестных событиях в СМИ и соцсетях, в частности, через страницы лидеров протестов в сети Facebook, следование за установками в соцсетях о том, какие коллективные действия планируется предпринимать, а также информирование знакомых за рубежом о происходящем в Армении.
45 Одним из элементов коммуникативно-виртуальной активности определенного сегмента общества было распространение фотографий с места событий через социальные сети. Субъектов информационно-коммуникативной активности (в частности, в сети Facebook) было существенно больше, нежели тех, кто реально участвовал в массовых протестах, причем, потребление и обмен информацией в соцсетях (онлайн) считается данными субъектами не менее активной формой протестной активности, чем прямое (офлайн) политическое участие. Согласно восприятиям определенной группы опрошенных, их коммуникативно-виртуальная активность весной 2018 г. была столь же «реалистичной» формой политико-протестного участия, сколько и актуальное прямое участие других людей в митингах.
46 Наиболее существенными считаются именно объективные причины протестов и смены власти в стране: криминально-олигархическая система власти; коррупция; необходимость системных преобразований в стране; неэффективная деятельность С. Саргсяна и Республиканской партии; нарушения прав человека. Вместе с тем восприятия существенного сегмента опрошенных подтверждают гипотезу о детерминирующей роли социальных сетей (Facebook) в генерировании, синхронизации и популяризации массовой протестной активности.

References

1. Voinskounsky A.E., Evdokimenko A.S., Fedunina N.Yu. (2013) Alternative identity in social networks. Vestnik Moskovskogo Universiteta [Moscow University Psychology Bulletin]. Ser. 14. Psychology. No.1: 66-83. (In Russ.).

2. Karpov P.N. (2013) The Role of New Media in the Political Communication: Internet as an Instrument of Setting the New Agenda. Vestnik RUDN, Seriya Politologiya [RUDN Journal of Political Science]. No. 1: 137-149. (In Russ.)

3. Sundiev I.Yu., Smirnov A.A. (2016) Theory and Technologies of Social Destruction (on Example of «Colored Revolutions»). Moscow: Russk. biograf. in-t, In-t ekonom. strar. (In Russ.)

4. Alter A. (2017) Irresistible: The Rise of Addictive Technology and the Business of Keeping Us Hooked. New York: Penguin Press.

5. Al-Rawi A.K. (2014) The Arab Spring and Online Protests in Iraq. International Journal of Communication. No. 8: 916–942.

6. Breuer A. (2012) The role of social media in mobilizing political protest. Evidence from the Tunisian revolution. Discussion Paper. No. 10. Bonn: German Development Institute.

7. Brouwer L., Bartels E. (2014) Arab Spring in Morocco: Social Media and the 20 February Movement. Afrika Focus. Vol. 27. No. 2: 9-22.

8. Chebib N.K., Sohail R.M. (2011) The Reasons Social Media Contributed to The 2011 Egyptian Revolution. International Journal of Business Research and Management (IJBRM). Vol. 2. Iss. 3: 139-162.

9. Comninos A. (2011) Twitter revolutions and cyber crackdowns User-generated content and social networking in the Arab spring and beyond. Association for Progressive Communications (APC).

10. Gerbner G.., Gross L., Morgan M., Signorielli N. (1986) Living with television: The dynamics of the cultivation process. In: Bryant J., Zillman D. (eds.) Perspectives on media effects. Hilldale, New Jersey: Lawrence Erlbaum Associates: 17-40.

11. Gerbner G. (2000) Cultivation Analysis: an Overview. Communicator. October-December: 3-12.

12. Grossmann M. (2012) Interest group influence on US policy change: An assessment based on policy history. Interest Groups & Advocacy. Vol. 1. No. 2: 171–192. DOI: 10.1057/iga.2012.9

13. Jost J.T., Barberá P., Bonneau R., Langer M., Metzger M., Nagler J., Sterling J., Tucker J.A. (2018) How Social Media Facilitates Political Protest: Information, Motivation, and Social Networks. Political Psychology. No.39: 85-118. DOI:10.1111/pops.12478

14. Lee S. (2018) The Role of Social Media in Protest Participation: The Case of Candlelight Vigils in South Korea. International Journal of Communication. No.12: 1523–1540.

15. Metzger M.M., Tucker J.A. (2017) Social Media and EuroMaidan: A Review Essay. Slavic Review. Vol. 76. No. 1 (Spring): 169-191. DOI: 10.1017/slr.2017.16

16. Salzman R. (2016) Exploring Social Media Use and Protest Participation in Latin America. Journal of Latin American Communication Research. No. 5 (2): 72-85.

17. Valenzuela S., Park N., Kee K.F. (2009) Is There Social Capital in a Social Network Site? Facebook Use and College Students’ Life Satisfaction, Trust, and Participation. Journal of Computer-Mediated Communication. No. 14: 875–901. DOI: 10.1111/j.1083-6101.2009.01474.x

18. Wilson S.L. (2017) Detecting Mass Protest through Social Media. The Journal of Social Media in Society. No. 6 (2): 5-21.

19. Zayani M. (2016) On the Entangled Question of Media and Politics in the Middle East. In: S. Mirgani (ed.). Media and Politics in the Wake of the Arab Uprisings. Working Group Summary Report. Center for International and Regional Studies. Georgetown University School of Foreign Service in Qatar: 3-4.

20. de Zúñiga H.G., Jung N., Valenzuela S. (2012) Social Media Use for News and Individuals' Social Capital, Civic Engagement and Political Participation. Journal of Computer-Mediated Communication. Vol. 17. Iss. 3: 319–336. DOI: 10.1111/j.1083-6101.2012.01574.x

Comments

No posts found

Write a review
Translate